Изумрудный атлас. Огненная летопись - Джон Стивенс

Мужчина по-прежнему не шевелился.

– Ты меня слышишь? Они похитят Летопись! И убьют тебя!

На этот раз страж поднял голову. Красный свет, лившийся из отверстия в полу, придавал его глазам дьявольский блеск. Он с нескрываемой ненавистью посмотрел на Майкла.

– И замечательно.

Затем он снова уронил голову.

Примерно на такую реакцию Майкл и рассчитывал.

Значит, с этим покончено. Он знал, что делать дальше.

Присев на корточки, Майкл заставил себя отвлечься от пронзительных воплей Крикунов и всех звуков битвы, чтобы полностью сосредоточиться на сидящем перед ним человеке.

– Я думаю, ты не всегда был такой, как сейчас. Просто все эти долгие годы, целые столетия, оказались слишком тяжелы для тебя. Но мне нужен тот человек, которым ты был раньше.

Страж поднял голову, и Майкл на миг подумал, будто в его лице что-то промелькнуло – возможно, мольба? Майкл вспомнил, что прошлой ночью уже видел похожий взгляд в глазах безумного Берта.

Но это выражение ушло, сменившись откровенной насмешкой.

– Тот человек умер.

– Нет, – ответил Майкл, проклиная себя за невольную дрожь в голосе. – Я думаю, он до сих пор живет где-то внутри тебя. – Он открыл сумку и вытащил Летопись. – Виламена, то есть принцесса, сказала, что эта книга может исцелять людей. Так же, как она исцелила мою сестру. А мне кажется, что ты тоже болен, вот. Может быть, ты не хочешь исцеляться, потому что не хочешь вспоминать обо всем, что сделал. Но Летопись тебе поможет. Я… я тебе помогу.

Страж рванулся вперед и зашипел:

– Ты просто глупец! Вспомни, что случилось с твоей сестрой! Ты же принял на себя всю ее боль, все ее страхи, и это тебя едва не сломило! Боль девчонки, ребенка! И ты хочешь проделать то же самое со мной? Со мной, прожившим почти три тысячи лет? Я убил своих братьев! Я изменил своей клятве! Напиши мое имя в книге и сам станешь убийцей! Предателем! Клятвопреступником. Эта боль убьет тебя, мальчишка. Можешь мне поверить. Твое сердце этого не выдержит.

– Думаешь, я сам не знаю? – закричал Майкл, и слезы потекли у него по лицу, застилая глаза. – Думаешь, я стал бы это делать, будь у меня другой выход? Я вообще не хочу быть здесь! Я хочу в Кембриджский водопад! Или даже в Балтимор, в Приют для безнадежных и закоренелых сирот имени Эдгара Аллана По, а это, можешь мне поверить, дорогого стоит! – Он потер глаза костяшками пальцев и судорожно вздохнул, силясь успокоиться. – Но я здесь. И Кейт назначила меня старшим.

Он вытащил стилос и открыл книгу посередине. Рука у него так сильно дрожала, что пришлось трижды уколоть себя в большой палец, чтобы выжать каплю крови.

– Я тебя предупреждаю, мальчишка! Не делай этого!

Кончик стилоса окрасился темно-красным. Майкл крепко сжал костяную палочку. Потом помедлил, раздумывая…

– А как пишется Ксанбертис – через «с» или через «з»?

– Что?

– Наверное, через «с». Ладно, книга сама разберется.

Майкл прижал окровавленный кончик стилоса к бумаге.

Дрожь прошла по его телу, и, как и в случае с Эммой, страж вдруг предстал перед ним с болезненной четкостью, словно кто-то навел резкость. Майкл мог бы пересчитать тысячи отдельных волосков в бороде стража, слышал шорох жуков, копошащихся в его кармане, чувствовал запах многонедельной грязи и пота (он и раньше его чувствовал, но сейчас стало намного хуже). Он начал писать, и буквы, дымясь, зашипели на странице. Майкл почувствовал, как сила книги вскипает в нем…

Он перестал писать. Половина имени стража горела перед ним на странице. Он почувствовал на себе его пристальный, выжидающий взгляд. Возможно, Майклу просто не хотелось показаться слабаком, может быть, он вспомнил обещание, данное Виламене, или все дело было в обычном упрямстве, но он все-таки заставил себя кое-как накорябать последние буквы, и тогда магия, выплеснувшись, подмяла его, подхватила его и понесла…

Он был юношей, впервые приехавшим в обнесенный стенами город у моря. Город пестрел красновато-коричневыми домами с плоскими крышами, теснившимися вокруг единственной высокой башни. К этой башне юноша и направил свои стопы, ибо его призвал Орден; восторг, гордость и страх, теснившиеся в груди юноши, были восторгом, гордостью и страхом Майкла…

И Майкл почувствовал любовь юноши к своим новым братьям и благоговейный трепет, с которым он воспринял великое доверие, оказанное ему и другим стражам; когда армия Александра напала на город, Майкл испытал всю силу гнева, стыда и печали, с которыми страж и трое его братьев покидали город, бросив на руинах своих убитых и раненых…

Майкл был вместе со стражем – уже не юношей, но взрослым мужчиной, – когда он вместе со своими братьями вез Летопись через южные моря; он разделял железную решимость этого человека, которая вела его через мороз и вьюгу, через снега и льды; вместе с Ксанбертисом он пришел в заснеженную долину эльфов и вместе с ним ликовал, когда при помощи Летописи братья разбудили спящий вулкан и оживили мертвую долину…

Затем года, десятилетия и века замелькали чередой…

И вот настал час, когда Майкл почувствовал, как безумие, подобно хищному сорняку, зарождается и пускает корни в мозгу стража. Не жадность овладела им – а вместе с ним и Майклом, – не алчность, а страх. Страх, что кто-то похитит Летопись. Поначалу этот страх был направлен вовне, на окружающий мир. Но с годами этот неусыпный страх стал искать и нашел врагов рядом. Он – страж и вместе с ним Майкл – увидел в своих братьях желание завладеть Летописью. И понял, что никто, кроме него, не сможет ее защитить. Это был его долг, его ответственность. И вот уже Майкл стоял за спиной своего брата, и в руке его был нож…

Майкл чувствовал, что проваливается в кромешную тьму, он пытался вырваться, спастись, удержаться, но держаться было не за что; он тонул в боли стража, его душило чувство вины Ксанбертиса, и это оказалось выше его сил; страж был прав, он оказался слабаком, и последней мыслью Майкла была мысль о Кейт и Эмме, которых он снова подвел…

– Майкл!

Он открыл глаза. Эмма склонилась над ним с ведром в руках. Грудь и голова Майкла были мокрые. Эмма отшвырнула ведро и крепко прижала брата к себе.

– Ты живой! Ох, я так волновалась!

В первые мгновения Майкл лишь безвольно принимал ее объятия. Но потом ему все-таки удалось собраться с мыслями. Во-первых, он не умер. Во-вторых, он больше не был в озаренном магмой зале под башней. Кто-то вынес его во двор.

– Я… мне нужно сесть.

Эмма помогла ему принять сидячее положение. Майкл чувствовал себя легким и зыбким, казалось, он мог рассыпаться от любой резкой встряски. Он хотел было подумать обо всем, что произошло, но не стал. Он не был готов возвращаться к этому. Не сейчас. А может быть, вообще никогда. Он выжил, и этого достаточно.

Теперь он видел, что сидит в пристройке с деревянной крышей у крепостной стены. Слева была кузница. Майкл чувствовал жар огня. И еще он слышал сквозь шум битвы мерные – дзинь-дзинь-дзинь – удары молота по металлу.