Война империй. Тайная история борьбы Англии против России - Андрей Медведев

В 1845 году началась первая англо-сикхская война, после поражения в которой сикхское государство вынуждено было признать английский протекторат. А в 1848 году, после антибританского восстания, которое Компания подавила без труда, было объявлено об аннексии Пенджаба. 29 марта 1849 года 11-летний Далип Сингх отрекся от престола в пользу Ост-Индской компании и передал англичанам знаменитый алмаз Кохинур. Его судьба сложилась трагически: он умер в изгнании, так и не смирившись с потерей Пенджаба.

В августе 1831 года, когда Бернс возвращался на британскую территорию, он впервые встретился с афганским правителем в изгнании шахом Шуджахом. Он не произвел на разведчика впечатления — тусклая, безвольная личность. Ни силы духа, ни политической проницательности, чтобы объединить такую бушующую и суровую нацию, как афганцы.

Неделю спустя Бернс доложил генерал-губернатору Индии лорду Вильяму Бентинку, что Инд судоходен для плоскодонных судов, как торговых, так и военных, что доплыть можно до Лахора. На основе доклада был разработан план судоходства по этой реке, чтобы английские товары могли реально конкурировать с русскими по всей Центральной Азии. То есть планировалось через Лахор начать возить английские изделия в Бухару и Хиву. Ранджит Сингх против этого не возражает, доложил Бернс, потому что он намерен получать доходы от транзитной торговли. Разведчика похвалили, наградили, ему было 26 лет, и он уже стал считаться мастером интриги и признанным специалистом по восточной дипломатии.

И он уже сам предложил начальству, в частности генерал-губернатору, идею новой экспедиции. Пройти и изучить северные пути в Индию. Бернс намеревался сначала отправиться в Кабул, он хотел лично познакомиться с афганским правителем Дост Мухаммедом, а заодно посмотреть, как водится у разведчиков, насколько уязвима столица Афганистана для войск противника. Оттуда через Гиндукуш, переправившись через Амударью, он хотел попасть в Бухару. А вернуться в Индию он собирался через Каспийское море и Персию. В декабре 1831 года ему сообщили, что топ-менеджмент Компании и военные чины его идею неожиданно быстро одобрили, Бернс был удивлен, что его авантюрный в общем-то проект приняли так легко. Но дело было в том, что лондонский кабинет министров сильно переживал из-за растущего влияния Российской империи в Азии и на Кавказе. Бернс писал сестре: «Правительство Англии напугано намерениями России и хотело бы отправить какого-нибудь умного офицера для сбора информации в странах, граничащих с Оксусом и Каспийским морем… и я, ничего об этом не зная, выступил и добровольно предложил именно то, чего они хотели»[126].

Он быстро нашел себе подходящих спутников: один врач Бенгальской армии Джеймс Джерард, он до этого немало путешествовал по Гималаям, так что в реальности он был не только медиком, но и разведчиком. Другой был блестяще образованным жителем Кашмира, звали его Мохан Лал. Полиглот, знаток восточного этикета, он должен был вести записи экспедиции. Был еще один индиец по имени Мохаммед Али, он давно работал топографом в Компании и уже сопровождал Бернса в поездке по Инду.

7 марта 1832 года экспедиция официально началась, когда путешественники пересекли Инд и вошли на земли, контролируемые афганцами. Разведчики переоделись — надели афганские халаты, пакули и тюрбаны, они обрили головы и повесили на пояса сабли. Путешественники не пытались скрыть, что они европейцы. По легенде, они возвращались домой в Англию сухопутным путем. Из книги Бернса: «Я одобрил это решение, так как замаскироваться под местных жителей нечего было и рассчитывать, а также из-за того, что еще ни одному европейцу, когда-либо путешествовавшему в этих краях, не удавалось избежать подозрений и редко кто сумел остаться неразоблаченным»[127].

Через Джалалабад они направились на запад в сторону Кабула по главному караванному пути. Вряд ли Бернс мог предположить, что 11 лет спустя на каждом километре этого пути будут лежать трупы английских солдат и офицеров в красных мундирах. А тогда местные жители относились к англичанам вполне доброжелательно. Иногда, правда, спрашивали об их вероисповедании. «Когда меня спрашивали, ел ли я свинину, я, конечно, содрогался и отвечал, что на такое способны только мерзкие подонки. Да простит меня Бог! Дело в том, что я очень люблю бекон и у меня буквально текут слюнки, когда я пишу это слово».

В полночь 30 апреля они через Хурд-Кабульское ущелье вышли на последний перевал, а на следующий день добрались до афганской столицы, с которой все последующие годы судьба Александра Бернса будет неразрывно связана, этот город подарит ему окончательное признание в Компании, деньги, власть, и он же станет его могилой.

В ту весну 1832 года англичанин просто влюбился в Кабул. У этого города ведь даже сейчас, после стольких лет бесконечных войн, есть свое очарование, свое обаяние, порой отрицательное, но все же. Город, пропитанный историей, где в бывших английских крепостях стоят отряды афганской армии, где в центре города до сих пор сохранилось старое английское кладбище или где посредине улицы может стоять небольшой мавзолей — могила моджахеда, погибшего во второй англо-афганской войне, где на рынке, как и сто, и двести лет назад, вручную разбирают хлопок и ткут на старых деревянных ручных станках, где на центральной улице запросто можно увидеть, как черные внедорожники «Тойота» местных наркобаронов с трудом лавируют между баранами, стадо которых гонят на рынок, где каждый более-менее образованный человек может показать место, на котором повесили английских послов, и где возле крепости Бала Хиссар — резиденции шахов и эмиров — как и двести лет назад, продают лошадей и овец. Бернса же город поразил в первую очередь садами: «Там были персики, сливы, абрикосы, груши, яблоки, айва, вишни, грецкие орехи, тутовые ягоды, гранаты и виноград, и все это росло в одном саду. Там были также соловьи, черные дрозды, голуби… и почти на каждом дереве сидели болтливые сороки».

Английский разведчик сразу смог установить хорошие отношения с Дост Мухаммедом. Он так и объяснил афганскому эмиру — мол, еду домой, по дороге вот смотрю красоты Азии. Он привез важные рекомендательные письма к афганскому властителю, и его повели в Бала Хиссар, крепость, которая по сей день стоит на высоком холме, доминируя над окрестностями. Насколько Дост Мухаммед поверил Бернсу, это большой вопрос. Скорее всего он сразу понял, что этот молодой парень не просто путешественник, а человек с полномочиями. И вообще, не много есть на свете дураков, которые в Англию едут через Кабул, Персию и Бухару. Во всяком случае, сам владыка Афганистана таких вряд ли встречал.

Дост Мухаммед был человеком уникальным — писать и читать он не умел, но отлично интриговал, обошел братьев в борьбе за престол, обладал исключительной интуицией и за шесть лет правления смог добиться в стране многого. Бернс писал: «Репутация Дост Мохаммеда становилась известной любому путешественнику задолго до того, как он попадал на территорию страны, и никто не мог лучше оценить исключительный характер человека, с которым он сталкивался. Справедливость этого вождя являлась постоянной темой гордости всех слоев общества. Крестьяне радуются отсутствию тирании, горожане — безопасности своих жилищ и строгому соблюдению городских правил, купцы — справедливости его решений и защите их собственности. Властитель, не может получить более высокой похвалы, чем эта»[128].