Братья наши меньшие - Владимир Данихнов

За машиной Наташка била милиционера, и его голова шлепалась в воду; мент стонал и булькал горлом. Я забрал пистолет у Прокуророва и пошел посмотреть, в чем дело. Милиционер лежал на спине на мокром асфальте головой в луже. На правом боку его полосатого свитера, с вышитым красной ниткой вензелем «3. Ф.», выделялось темное пятно и дырка с лохматыми краями. Дождь усилился, вода щедро поливала его одежду, лицо и курчавые волосы. Рядом с милиционером сидела на корточках Наташа. Лицо ее раскраснелось, а глаза стали как у бешеной. Своим фаллоимитатором она хлестала милиционера по лицу так сильно, что голова его дергалась из стороны в сторону, как у тряпичной куклы.

— На, сволочь, получи! Нравится? Нравится тебе?

— Наташа… — позвал я.

— Нравится?! Дебилы… какие же вы дебилы… впервые выдался шанс что-то изменить, исправить человечество, помочь ему, а им все равно… им лишь бы власть взять… лишь бы все испоганить… любовь к женщине превратить в секс, а любовь к матери в эдипов комплекс!

— Наташа!

— Наверное, хорошо, что я ничего не вижу, — сказал Коля.

Я обернулся. Робот стоял сзади и, склонив голову вбок, прислушивался к Наташиным словам. Бедная Лиза в его руках совсем промокла, нахохлилась, но выглядела все равно жалко, будто ощипанная. Она открывала и закрывала клюв и ловила им дождевые капли.

— Наташа!! — Я схватил ее под локоть и рывком поднял; на асфальт с глухим стуком упал пистолет. Фаллоимитатор она удержала.

Взгляд у Наташи был как у затравленного волка. Казалось, еще миг, и она кинется на меня, чтобы отхлестать своей резиновой штуковиной до полусмерти.

— Надо вызвать «скорую», — пробормотал я и сделал шаг назад, опасаясь Наташиной реакции. — Парень умрет…

— Пускай умирает!

— Наташа!!!

Она склонила голову и часто задышала, высунув кончик языка, как собака.

— Прости… тошнит.

— У тебя есть сотовый?

— Не поможет, — прошептала Наташа. — «Скорая», пожарные и милиция не выезжают на вызовы. Кроме того, этот ублюдок работает в милиции. Ты все еще хочешь его спасти?

— Откуда ты знаешь, что он работает в милиции? Может, он переодевался тогда, втерся ментам в доверие, то-се… — Я умолк на полуслове.

Наташа не могла его видеть.

— Потому что этот ублюдок — мой бывший любовник, Зинченко Федор. Этот ублюдок бросил меня!.. Не важно… Из-за него эти уроды на тебя вышли. Он обычный человек, но когда-то помогал скарабейным, нам то-есть. Теперь он «желтый». Теперь эта маленькая сволочь помогает «желтым», потому что Желтый Директор нашел его и сказал: «Ты будешь работать на меня. Будешь шпионить за скарабейными…» Так было… я знаю…

Она подняла лицо к небу и шептала, глотая пресные капли и размазывая грязь по лицу.

— «Желтые» похитили мою бывшую жену, Машу, — пробормотал я.

— Тогда нам тем более надо спешить, чтобы повидать директоров. Но сначала стоит избавиться от толстяка…

Она наклонилась и подхватила с асфальта пистолет. Сделала шаг мне навстречу, но я не сдвинулся с места. Наташа уперлась взглядом в мой подбородок.

— Пропусти.

— Ты чего, Наташ? — пробормотал я. — Ты… в Прокуророва стрелять собралась? Он же ничего плохого не сделал! Наташа, да ладно тебе…

— Пропусти! — настойчиво повторила она.

Я сделал было движение, чтобы отойти в сторону, но замер и неожиданно для самого себя поднял пистолет, направил дуло на Наташу.

Она подняла свой.

С минуту ничего не происходило, все так же шумел дождь, все так же жалко скулил Прокуроров за моей спиной, а наши два пистолета смотрели черными зрачками друг на друга, и я думал, что получится, если мы выстрелим одновременно и пули врежутся точно друг в дружку.

— И долго будем так стоять? — поинтересовалась Наташа. — Может, пропустишь все-таки?

— Нет.

— Послушай, Кирилл, — терпеливо объяснила она. — Толстяк нас сдаст. Его шеф Желтый Директор для него царь и бог. Сам знаешь. Хватит того, что Панин сбежал. Подумай своей головешкой, Полев! Толстяка необходимо пристрелить. Иначе — никак.

— Прокуроров ничего плохого не сделал. Мы заберем его с собой.

— Куда мы его заберем? — заорала она, тряся пистолетом. — На черта он нам сдался?!

— Я не дам тебе убить его.

Наташа вдруг осклабилась, глаза ее сверкнули яростно и в то же время с удовлетворением:

— Знаешь, Полев, а ведь я пристрелю тебя с а-а-аг-ромным удовольствием. Честное слово. За все то, что ты думал обо мне, козел. За все те дни и ночи, когда ты там, этажом выше, ненавидел меня просто за то, что я такая, какая есть. За все те дни и ночи, когда ты жрал свой коньяк и представлял, весь из себя благородный, как выведешь меня на путь истинный и сделаешь из меня человека. Может, ты и онанировал при этом, не знаю.

— Наташа…

— Думаешь, мне сложно? Бах, и твои мозги стекают с поребрика. Все очень просто, Полев. Плюнуть на приказ директоров. Проблем потом не оберешься, конечно. Зато пять минут счастья. Пять минут свободы. Оно того стоит, верно?

Я пытался следить за ее глазами, за ее рукой, за белыми от напряжения пальцами, но вода стекала с моих волос, заливала глаза и мешала видеть; и иногда мне казалось, что Наташа вот-вот спустит курок, а иногда, что она плачет и на самом деле хочет, чтобы выстрелил я.

— Наташенька, послушай. Давай на время забудем о наших… разногласиях. Давай просто уедем. Разберемся потом, если захочешь.

— Уедем за горизонт? Будем ехать не останавливаясь? А потом врежемся в небесный свод, пробьем его с легкостью насквозь, потому что он из цветной оберточной бумаги, и выясним, что на той стороне? — Она захихикала. — Полев, твои чувства похожи на эту самую оберточную бумагу. Посмотришь — красиво, а возьмешь в пальцы — рвутся они, чувства твои, Полев, расползаются розовыми соплями и стекают в грязь…

— Наташа, ты пьяна.

— Наташа!! — Голос слился с громом, с неожиданной болью в плече и дождем, который был вокруг меня и во мне. Я моргнул и ничего не увидел. Потом моргнул еще раз и увидел дождь. Сознание проваливалось во тьму, а потом неохотно возвращалось обратно. Я лежал в луже, смотрел на серое небо, и грязная вода была вокруг меня и во мне. Мне помогли подняться, и я, кажется, вскрикнул от острой боли в боку.

— Спокойно… тише-тише… — Чей голос? Я не знаю его.

Не знаю!

— Прости, прости, прости… — Наташа?

— Засыпай. Спи.

Перед глазами дождь и размытый черный силуэт. Мысли не связаны друг с другом. Кажется, я уронил пистолет. Как там робот? Искусственный интеллект хочет захватить власть над миром. Город в опасности. Мясные банды — это те же «желтые». Как я раньше не понял?