Управление - Андреас Эшбах

Хелена подняла глаза.

– Это же имена, которые я извлекла из телефонных данных.

– Совершенно верно, – сияя, сказал Адамек.

– Но здесь пять имен. Я нашла только четверых.

– Пятый был с остальными, когда нагрянула полиция. Они собирались откопировать вторую листовку.

– Понимаю. – Хелена взглянула на лист бумаги в своих руках, не зная, что с ним делать.

Адамек объехал вокруг стола.

– И теперь? – спросил он. – Вы чувствуете себя виноватой?

– В некоторой степени, – согласилась Хелена. Она ведь и была, разве нет? Идею о том, как определить отправителей писем по данным движения телефона, она могла бы и не разглашать. Утверждая, что никого не нашла, и никто не упрекнул бы ее в этом. Только сказали бы: хм, вероятно, они достаточно осторожны, чтобы оставлять свои телефоны дома. – Я не знала, что они такие молодые. Моего возраста. То есть я видела их даты рождения, но я об этом не подумала.

– Вот почему я вас вызвал, – серьезно объяснил Адамек. – Потому что я боялся, что вы можете так подумать. Вы не навредили этим пятерым молодым людям. Наоборот – вы, скорее всего, спасли им жизнь!

Хелена озадаченно посмотрела на него.

– Но как?

Адамек сложил руки на коленях, как делал всегда, когда требовались объяснения.

– Подумайте об этом. Пятеро студентов собирались распространить вторую листовку. То есть это была не разовая шалость и даже не просто юношеское заблуждение, это было ошибочное убеждение. Если бы вы их не выследили, а полиция не арестовала их сразу, они продолжали бы до тех пор, пока в какой-то момент их не разоблачили. А подобное всегда в какой-то момент разоблачают. Но разница была бы в том, распространили они одну листовку – или пять, шесть или еще больше. Тогда нельзя поступать иначе, чем рассматривать все это как государственную измену и передать их народному трибуналу. Где их, безусловно, приговорили бы к смертной казни. У судей не было бы другого выбора.

– Понимаю, – ответила Хелена.

– Я хочу, чтобы вы увидели это именно в таком свете. Вы спасли пятерых молодых людей от большой глупости, которая в конце концов стоила бы им жизни. А так они проведут всего несколько лет в тюрьме.

Хелена еще раз перечитала маленькую статью, затем протянула ее обратно. А она? Неужели она тоже сделала глупость, от которой ее следовало спасти?

– Спасибо, – сказала она.

– Не стоит благодарности, – возразил Адамек. – Вы делаете исключительную работу для нашего народа, фройляйн Боденкамп. Я не хочу, чтобы вы думали иначе.

* * *

После она снова сидела за своим компьютером, но была не в состоянии продолжать работу.

Неужели то, что она сделала, действительно было глупостью? Она не могла в это поверить. Если бы она сделала то, что было правильным, по мнению партии и правительства, то ей бы пришлось сообщить об Артуре, когда он признался в своем дезертирстве, а не прятать его. Но разве действительно правильно позволить расстрелять Артура, а не делать с ним все эти чудесные вещи?

Кроме того: кому он причиняет вред там, наверху, в своем укрытии? Конечно, на фронте теперь не хватает одного солдата. Но казнь Артура этого не изменит, там все равно недосчитались бы одного солдата.

Наконец она выключила компьютер и ушла. Уныло побрела по широкой лестнице, прошла контроль, забрала у сторожа свой телефон и включила его, когда вышла, – посмотреть, какие сообщения она пропустила за день: это вошло в привычку, как чистить зубы по вечерам, но, пока она смотрела, как приходят сообщения, она не могла не думать о том, что теперь данные о ее местоположении заносятся в таблицу, которая существует в одном из хранилищ данных позади нее.

Но потом пришло сообщение от Отто Ашенбреннера, заставившее ее забыть обо всём этом:

Хелена помчалась домой как ветер, но только чтобы коротко сообщить новость, и тут же поехала на ферму Ашенбреннеров.

Мари родила ребенка дома, именно так, как и планировала. Схватки начались рано утром. Они позвонили повитухе, которая сразу же приехала, но потом сказала, что в этом не было необходимости, потому что все прошло гладко. Когда Хелена вошла, новоиспеченная мать, сияющая, хоть и явно измученная, лежала посреди десятка подушек, рядом с ней – румяный сморщенный младенец, который спал с полуоткрытым ртом и время от времени издавал тихие звуки, звучавшие как возмущенный протест.

Мило.

– Кстати, корзина с едой для Артура все еще стоит на кухне, – прошептала ей Мари, когда они закончили любоваться новым обитателем земного шара. – Мне так и не удалось отнести ее.

Хелена кивнула, мгновенно отрезвев.

– Я отнесу сама.

– Но, – с сожалением сказала Мари, – мне будет спокойнее, если ты не останешься с ним сегодня. Мои родители приедут в любую минуту, священник – и неизвестно, кто еще.

– Хорошо. – Хелена поднялась с края кровати. – Я ненадолго.

Она спустилась на кухню, достала корзинку из кладовой, подала сигнал и направилась в заднюю часть дома. Когда Артур открыл заслонку и хотел спустить лестницу, она быстро произнесла:

– Сегодня у меня нет времени. Мари родила ребенка, весь вечер будут приходить люди. Я просто принесла тебе еду.

– Хотя бы один поцелуй, – взмолился Артур. – Иначе я умру.

Слышать, как он это говорит, видеть, с какой тоской он смотрит на нее сверху вниз, было невозможно.

– Ну хорошо. Но только один.

В следующий момент лестница с треском опустилась вниз. Хелена взобралась наверх, подняла корзину, затем поцеловала его, все еще стоя на верхних ступеньках.

Это был долгий поцелуй. Артур, казалось, вовсе не собирался отпускать ее.

– Я постоянно думаю о вчерашнем вечере, – прошептал он, когда их губы наконец разомкнулись.

– Я тоже, – ответила Хелена.

– Ты действительно не можешь остаться?

– Я бы с удовольствием, но не могу.

О, как же она этого хочет! Надо надеяться, что он не станет умолять ее снова, иначе, чего доброго, она совершит что-то действительно глупое.

Кроме того, у нее больше нет презервативов. Он этого еще не знал, а она не знала, как ему об этом сообщить. Это была проблема, которую она пока что откладывала на потом. Так или иначе, в данный момент это не важно. Не сегодняшним вечером.

Снаружи она вдруг услышала топот копыт: приближающаяся конная повозка. Это развеяло чары.

– Кто-то идет, – сказала она и решительно освободилась от его объятий. – Быстрее!

Она стремительно спустилась с лестницы и помогла ему снова поднять ее. Последний воздушный поцелуй и тоскливый взгляд, затем Артур закрыл заслонку, и Хелена снова поразилась тому, насколько хорошо все было скрыто: даже если знать о заслонке и о том, где она располагается, все равно практически ничего не было заметно.