Цветок в пыли. Месть и закон - Владимир Яцкевич

Такое начало обескуражило бы кого угодно, но только не Виру. Непринужденно сгребая ногой уголь обратно на совок, он приступил прямо к делу.

— Видите ли, — начал Виру, указывая на свою злополучную ношу, — я решил облегчить ту тяжелую работу, которую вы вынуждены проделывать, чтобы накормить таких прожорливых гостей, как мы с Джаем, и помочь вам немного по хозяйству.

Старик удивленно переводил взгляд с совка на лицо добровольного помощника и обратно, пытаясь по достоинству оценить тот вклад, который Виру был намерен внести в домашнюю работу. Так ничего и не поняв, он счел за лучшее вернуться к своему делу. Ловкие руки замелькали у страшного ножа, под которым лежала огромная рыбина. Рамлал разделывал ее, отрезая небольшие кусочки, каждый из которых заворачивал в банановый лист.

— Я должен сказать, что очень раскаиваюсь в своем вчерашнем поведении, — пошел Виру в новую атаку. — Конечно, это варварство — есть столько мяса. Ведь мясо — это плоть наших меньших братьев, которые есть такое же творение богов, как и мы сами, — продолжал Виру, постепенно входя во вкус. — Почти тридцать лет я блуждал во мраке, потому что не было рядом со мной человека, способного личным примером вдохновить меня и помочь пересмотреть свои взгляды. Но вы…

Виру внимательно посмотрел на старика, оценивая произведенное его речью впечатление. По растерянному лицу слуги он понял, что все идет по плану, и смело продолжил:

— Своей гневной отповедью вы дали мне понять, как велико мое заблуждение и в какую пучину греха я медленно погружаюсь вместе с килограммами съеденного мною мяса.

Насчет килограммов Виру несколько покривил душой, потому что прошедшее через его желудок за всю жизнь мясо можно было бы смело измерять тоннами, но в общем контексте речи эта маленькая неправда показалась ему вполне уместной.

— Так вы, что, теперь вообще не будете есть мясо? — пораженно спросил Рамлал, отчаявшись найти подвох в словах сумасбродного гостя. — А рыбу?

Старик с испугом посмотрел на распластанную под ножом восковой желтизны рыбную мякоть, будто не зная, куда же теперь ему все это девать.

— Рыбу буду, — тут же успокоил его Виру и, опасаясь, что в порыве красноречия забрел слишком далеко и может быть неверно понят, мягко пошел на попятный. — Собственно, мне по состоянию здоровья не стоит так резко отказываться от мясной пищи совсем, но я готов себя ограничить. — Виру поднял палец и закатил глаза к потолку. — Даже резко ограничить. Скажем, для начала я решительно отказываюсь от мяса на завтрак. А на ужин мне вполне хватит рыбы… или курицы. Ведь курятина — пища настолько легкая, что ее и мясом-то называть как-то неудобно. По-моему, это серьезный шаг, как вы считаете?

Рамлал, вконец запутавшийся в сложной схеме пути гостя к полному вегетарианству, не знал, что и сказать. Виру пришлось и это взять на себя.

— Я понимаю, — заявил он, — как вас должна поразить такая резкая перемена. Но под вашим влиянием я надеюсь достичь новых высот в очищении и приблизиться к тому идеалу, которым вы теперь для меня являетесь.

Опасаясь, как бы старик не пришел в себя от изумления и не испортил недоверием этой высокой минуты, Виру стремительно откланялся и вылетел из кухни.

Задержавшись на террасе, он осторожно заглянул в кухонное окошко и увидел, что старый Рамлал так и стоит, хлопая глазами, среди начищенной до блеска кухонной утвари.

«Деревенщина! — подумал довольный Виру. — Если с ними со всеми так легко справиться, Басанти, можно считать, моя».

«Бедный мальчик! Такой молодой, а уже так тяжело болен, — размышлял расстроенный слуга. — А все город с его пустой и суетной жизнью. У меня, старика, и то с головой лучше. Надо будет попросить Тхакура, чтобы вызвал ему врача».

После своего блистательного успеха с дядюшкой Басанти окрыленный Виру решил немедленно заняться остальными членами семьи и для этого сразу же по окончании завтрака отправился в деревню.

Правда, Джай, оторвавшись от взятой в тхакуровском кабинете книжки, высказал предположение, что такая стремительность в немалой степени объясняется желанием подкрепиться в деревенской чайной, так как завтрак состоял из истекающих маслом лепешек чапати, молочного риса с орехами — кхиер и тонкой сладкой лапши с пряностями — папар. Сам Джай был в восторге от такого меню, но его склоняющийся к вегетарианству друг с тоской ковырял вилкой в тарелке, проклиная буквальность, с которой Рамлал понял его стремление к новой жизни.

Так или иначе, но уже через час Виру сидел у деревенского пруда, вырытого на краю оросительного канала, в компании чумазых мальчишек, которые могли стать ценным источником информации, так как знали все обо всех в деревне.

Мальчишки пришли к пруду, чтобы заниматься делом — тереть бока залегшим в воде буйволам, невозмутимо и даже с известным удовольствием переносивших эту процедуру. Но сейчас буйволам ничего не оставалось, как, обиженно мыча, ждать своих маленьких хозяев, потому что те толпились вокруг Виру и его пакета с жареным арахисом, предусмотрительно прихваченным из усадьбы Тхакура. Ребята бдительно присматривали за пакетом, следя, чтобы кто-нибудь не взял своей порции без очереди, а Виру терпеливо пытался получить необходимые ему сведения от без устали жующих обжор.

— Так, значит, родителей у Басанти нет? — спрашивал он, схватив чью-то худенькую руку, пробиравшуюся к пакету.

— Нет, клянусь Рамой, нет, — отвечала недовольная задержкой жертва.

— А кто есть кроме дядюшки Рамлала?

— Дедушка есть и брат Рави. У них участок большой и земля хорошая. Только они ее в основном в аренду сдают, работник-то один — Рави.

— Кому ж работать у них, — степенно поддержал друга кудрявый надутый мальчишка. — Дедушка старый, слепой, а Басанти… Какая из нее работница!

Мальчишки дружно прыснули, очевидно представив себе Басанти в поле.

— Вы что, жениться на ней хотите? — прямо поставил вопрос один из претендентов на порцию арахиса.

— С чего это ты взял? — возмутился Виру. Не настолько уж определенными были его планы, чтоб это так бросалось в глаза.

— Все хотят, — объяснил ему свое заключение мальчик. — Мой брат хотел, и брат Джапи, и брат Сидды. Скажи, Сидда, правда?

Сидда важно кивнул головой, подтверждая, что и его брат не хуже других.

— Вы это выбросьте из головы, — посоветовал мальчик благожелательно. — Она за вас не пойдет, она, наверное, в актрисы поступит. Я уж знаю, я за ней часто подглядываю.

— Что-что?! — подскочил Виру, угрожающе наступая на попятившегося подростка.

— Нет, — залепетал мальчик, — это не то, что вы думаете. Она дома танцует и представляет, как на ярмарке актеры.

Мальчик встал на колени и, заломав руки, запричитал, передразнивая репетиции Басанти:

— Мой благородный отец, зачем вы обвиняете меня. Я невинна. Злые люди оклеветали меня.