Испанская дочь - Лорена Хьюс

в силки! Он с самого начала был заодно с Анхеликой. Он все это время надеялся заполучить землю моего отца. И самое скверное – что я ведь это знала! Он даже высказал мне «деловое предложение» приобрести мою часть наследства. Он пытался прибрать к рукам плантацию любым доступным ему способом: если не через Анхелику, так путем выкупа причитавшейся «Кристобалю» доли. А поскольку ни один из этих вариантов не сработал, то решил получить это через меня.

Разве может быть лучший способ обрести полный контроль над плантацией, нежели влюбить в себя ее главную наследницу! Вот почему он ничего не рассказал обо мне Анхелике. Теперь-то я в этом точно убедилась! Иначе она бы не оказалась несколько минут назад в столь унизительном положении. Знай она, что я женщина, ее ревность разразилась бы в сто крат сильнее. А вместо этого вся ее ярость быстро улеглась, как только она поняла, что я не представляю для нее угрозы, что я не собираюсь отбить ее мужчину.

Ну, как я могла быть такой слепой и недальновидной!

Шла я пешком довольно долго и наконец, сама того не заметив, достигла первых домов Винсеса. Я замедлила шаг – скорее от удивления, нежели от усталости – и направилась в сторону главной площади. Дойдя до сквера рядом с миниатюрной версией Эйфелевой башни, я присела на скамью. Теперь-то Мартин, несомненно, расскажет обо мне Анхелике. Какой ему резон меня и дальше прикрывать?

Несколько минут я сидела в сквере, склонившись вперед и прижав ладони к глазам, пока не услышала знакомый голос:

– Дон Кристобаль?

Подняв голову, я сразу узнала Аквилино, который, приветственно помахав рукой, двинулся ко мне через улицу.

– Дон Томас? Какими тут судьбами?

– Да вот, были кое-какие хлопоты по делу одного из моих клиентов. Но теперь собираюсь назад, в Гуаякиль.

Я лишь могла надеяться, что эти хлопоты никак не связаны с банковским управляющим, который мог бы сообщить обо мне и о моем дознании Аквилино.

– Ну, а у вас как идут дела? – поинтересовался он.

И тут меня внезапно осенила идея. Я нащупала в кармане брюк часы.

– Так вы, значит, сейчас возвращаетесь в Гуаякиль?

– Да, Пако уже ждет меня у причала.

– А вы не против, если я поеду с вами? Мне кое-кого надо там повидать.

– Разумеется, не против, – поправил он шляпу.

* * *

Пока мы шли в сторону пристани, Аквилино обмолвился, что никакой информации пока не получал от панамских властей по поводу свидетельства о смерти Пури.

– А с вами они пытались связаться? – спросил он у меня.

Я подумала было о том, чтобы рассказать Аквилино все как есть, но решила еще немного поразмыслить. Как только правда выплывет наружу, назад пути уже не будет, и пока я перед всеми не раскрылась, мне надо успеть выведать как можно больше.

– Нет, – отозвалась я и решительно двинулась дальше. – Я тут как-то встретил вашу бывшую работницу, Майру.

Аквилино вытащил из заднего кармана носовой платок и вытер на шее пот.

– Да что вы! В самом деле?

– Да, теперь она работает у дона Мартина.

– Вот как!

– Да, бедняжка была в отчаянии. Не так-то легко приходится незамужней будущей матери, когда она лишается работы.

Аквилино застыл на полушаге.

– Будущей матери? О чем таком вы говорите?

– А вы разве не в курсе, что Майра в положении?

– Понятия не имел.

Казалось, Аквилино был искренне удивлен услышанным – или он был просто хорошим притворщиком.

– Она мне сказала, – заговорила я намного тише, – что именно поэтому вы ее и уволили.

– Она такое сказала?! Какая ложь! Это каким надо быть негодяем, чтобы так поступить! Я кто, по-вашему?

– Прошу прощения, дон Томас, я всего лишь передал вам то, что мне сказали.

– Знаете, этой бессовестной ложью она пыталась прикрыть собственную нечестность. Знаете, почему я на самом деле ее уволил? – И, не дожидаясь ответа, горячо продолжил: – Я обнаружил, что она роется в моих вещах, причем это случилось уже не в первый раз. Однажды я уже застал Майру на том, что она рыскает в моих бумагах, и предупредил, что если такое еще раз повторится, то я ее уволю.

Рыскает в его бумагах? Какой у Майры может быть интерес к его адвокатским делам?

– Это странно, – сказала я.

– Согласен. – Аквилино промокнул платком лоб. – Первый раз я поймал ее на этом месяц назад. Мне показалось это весьма неожиданным, поскольку я вообще считал, что она неграмотная. – Тут он повернул ко мне лицо: – И знаете, что самое странное?

– Что же?

– Что она изучала ту самую телеграмму, которую вы отправили мне из Малаги и где сообщали ваш маршрут.

Глава 37

Оставшийся путь до Гуаякиля прошел для меня как в тумане. Хорошо, что Аквилино с Пако оказались молчаливыми попутчиками, потому как мне было о чем пораскинуть мозгами, пока мы пробирались из одной реки в другую и наконец достигли вод Гуайи.

Итак, у Майры имелся интерес к тому, когда мы с Кристобалем прибываем в Гуаякиль. Насколько я могла припомнить, муж сообщил Аквилино все подробности нашего путешествия: все даты, названия кораблей, все порты захода.

Не она ли, часом, та самая, таинственная женщина, которая наняла Франко? Первой моей мыслью было то, что Майра и есть Элиза. Однако она утверждала, что у нее любовная связь с Альберто и что она носит от него дитя, причем мой брат этого ничуть не отрицал. Элиза, между тем, прекрасно знала, что Альберто ее брат. Так что трудно было поверить, что она пошла бы на интимную с ним близость. Более логично было предположить, что она добывала информацию для Альберто, который, очень может быть, узнал о беременности Майры уже после того, как отказался от своей доли наследства. Возможно, поначалу, когда отец только умер, Альберто и не предполагал, что ему могут понадобиться деньги, но весть о будущем ребенке переменила все планы. Теперь ему требовалось скрыть от всех то, что он совершил, или, быть может, уехать и начать новую жизнь вместе с Майрой.

Но, так или иначе, ему необходимо было некоторое состояние.

Как только мы причалили к пристани, я поблагодарила Аквилино за помощь и поспешно смешалась с десятками других пешеходов, направлявшихся к центру города, пока адвокат не успел ничего спланировать в отношении меня или не поинтересоваться целью моего загадочного визита в Гуаякиль.

Вытащив из кармана часы, я перевернула золотой футляр и еще раз прочитала выгравированное на задней стенке название: Bolivar e Hijos. Я