Ардагаст, царь росов - Дмитрий Баринов

— Верно. Был у него какой-то грек, ещё осенью, — поддержал сарматича Славята.

Старейшины зашептались, заспорили, одни остались рядом с Доброгостом и волхвами, другие собрались вокруг Славяты.

— Так каким это богам я неугоден? — в упор взглянул Ардагаст на верховного жреца. — Не греческому ли Гермесу — богу тех, кто колдует, ворует да торгует?

Верховный жрец по-прежнему стоял, величаво опираясь о двурогий посох и словно не замечая собиравшейся вокруг него грозы. Презирая всех, не посвящённых в колдовскую премудрость, он сейчас опасался разве что Вышаты.

— Да, ему. Гермеса на юге зовут Трижды Величайшим. А у нас — Велесом. Ты что же, думал, воюешь с лешими, чертями, волхвами? Нет, с самим Хозяином Леса. С тем, кого все лесные духи, и звери, и люди-лесовики чтут. Народы в лесу меняются и языки, а законы и хозяева лесные остаются те же. Ты кто, бог, чтобы всё в лесу переменить?

Глаза волхва из-под густых чёрных бровей глядели сурово, обличающе, словно сам бог явился посрамить великого грешника.

— Он избранник богов! — воскликнул Славобор.

— Всего-то? — Могучая чёрная борода верховного жреца затряслась от смеха. — А вдруг боги те слабы окажутся против старейшего из богов? Где тогда кости ваши неупокоенные лежать будут, воины светлых богов? А может и вовсе не остаться ни костей, ни души — ничего!

— Был, говорят, один великий царь, — словно невзначай заговорил Роксаг. — И задумал он на небо взлететь. Сел в корзину, запряг четырёх орлов... Только вот вниз лететь пришлось быстрее, чем вверх. То ли он совсем разбился, то ли голос с неба услышал: не лезь туда, где место лишь богам и духам.

Хилиарх вспомнил, что подобную историю он читал в книге, которую охотно покупало простонародье во всех книжных лавках, образованные же люди над ней лишь посмеивались. Царь там был назван Александром, написал же книгу будто бы Каллисфен — самый учёный из спутников великого завоевателя, брошенный им на съедение львам. Сердце эллина сжалось. Неужели жизнь Ардагаста будет такой же короткой, как у славнейшего из эллинов, а дело его после смерти так же пойдёт прахом? И сохранят ли варвары хоть в песнях память о Солнце-Царе?

Он, Хилиарх, не писатель. Но он сообщит всё, чему был и будет свидетелем, пантикапейскому мудрецу Стратонику. И тот напишет книгу об Ардагасте, царе скифов, именуемых росами. Пусть её читают как сказку, как миф, лишь бы поверили, что можно посвятить жизнь более высокой цели, чем погоня за властью, славой и золотом. И при этом держать в руках меч, а не книги о жизни созерцательной, которая лучше деятельной.

Раздумья эллина прервал голос Вышаты:

— Ты, верховный жрец, не Велесу служишь. Никто из светлых богов не враг Ардагасту, и праотец богов тоже. Или ты зовёшь Велесом Чернобога — своего хозяина?

— У Владыки Тьмы два лица, — величаво произнёс Чернобор. — Для слабых, кто ночью без света боится, он — Велес. А для сильных и мудрых — Чернобог. Забыл, чему тебя учили в Чёртовом лесу? А ведь такой сметливый да памятливый был, помню.

— И у Хозяйки Зверей два обличья. Для добреньких да слабых — Лада. А для тех, кто тёмной ночью никого и ничего не боится, — Яга, — сказала Костена.

Лисья физиономия Скирмунта расплылась в самодовольной ухмылке.

— Вот так-то! А ещё говорят: Правда, Кривда, зло, добро...

«Повезти этих скифских софистов в Элладу, а ещё лучше — в Рим, и их бы стали чествовать, как некогда Анахарсиса. Тот, правда, учил совсем другому», — подумал Хилиарх.

Лучшие мужи северянские, вконец оробев, молчали, словно перед ними вещали сами боги тьмы. Вдруг, раздвигая старейшин, вперёд вышла Лютица.

— Нечего словами блудить! Вы, когда порчу наводите, кого зовёте: Ладу с Велесом или Чернобога с Ягой и всем их бесовским племенем?

— Да когда мы на кого порчу наводили? — развела руками Костена. — Кто такое видел?

— Кто видел, того уж нет. Или молчит со страху.

— Клевещешь ты на меня! Небось в верховные жрицы метишь? — воинственно подбоченилась Костена.

— Это в какие — лысогорские? Себе оставь такую честь.

— Да ты на Лысую гору и сунуться побоишься, даже если кошкой обернёшься — жёлтой, с кисточкой на хвосте!

— За вами, медвежьими волхвами, кое-что похуже порчи есть, — вмешался Вышата. — Скажи, Шишок!

— Это он сжёг колдовским огнём мой лес! — указывая на Чернобора, загремел во всё лешачье горло Шишок. — И глазела на это целая свора колдунов, ещё и сам Чернобог. Да, Чернобог, а не Велес! Где это видано, чтобы Велес кому позволил лес жечь не для посева? И был среди них Визунас, ящерово отродье, что потом на Белизне точно так же лес жёг. Провалиться бы вам самим сквозь землю в то пекельное пламя!

— Нашёл свидетеля! — нагло усмехнулся Чернобор. — Не устерёг свой лес от пожара, по пьянке небось, а теперь на праведных волхвов всё валит.

— Твои сыновья четыре племени против нас подстрекали и сами с росами бились. Это не один леший видел, — возразил Вышата.

— Мои сыновья — взрослые мужи и сами за себя в ответе. Я их против вас не посылал.

— Гаданиями северян тоже не ты морочил, чтобы на войну не шли? Визунасу не ты с Медвежьей горы чарами помогал? — не успокаивался Вышата.

— Людям я волю Велеса открывал, не свою. А насчёт чар ты клевещешь на меня не иначе из зависти, что я теперь великий жрец, а у тебя ни кола ни двора не было и нет.

— Верховным жрецом Северы сделаться хочешь? Не выйдет. Не будин ты и не северянин, а бродяга без рода и племени, как и предок твой Огнеслав, — ехидно усмехнулся Скирмунт.

— Не смейте хаять великого волхва, бесовы слуги! — возмущённо зашумели росы.

Вышата лишь презрительно взглянул на духовных владык Черной земли.

— По себе судите. Не бродяга я, а странник. Эта доля не для тех, кто любит крепкие меды, мягкие постели да согнутые спины.

Волхвы стояли друг против друга. Один — в белом плаще поверх сарматского кафтана, лицом — обычный венед, добродушный и открытый. Другой — высокий, дородный, с густой чёрной гривой и такой же бородой, сливавшимися с чёрной тканью плаща и кафтана. Казалось, верховный жрец не пришёл сюда двадцать лет назад, а вырос прямо из земли. Или сама вековечная тьма Черной земли вдруг сгустилась и обернулась человеком с двоерогим посохом. Пеший перед конными, Чернобор не выглядел от этого более слабым или приниженным.

— Что ж, пусть меня с вами рассудит сам Велес, — медленно, спокойно проговорил чёрный жрец.

— Готов ли ты к тройному звериному поединку?

— С тобой? Ты — слуга своего царя, а я служу лишь богам. Царь Ардагаст! Если веришь, что угоден Велесу, войди в это святилище и принеси жертву Хозяину и Хозяйке Леса. Этой ночью, при свете его небесного лика. И если они тебя не отвергнут и не покарают за твои безбожные дела, я сам склонюсь перед тобой и отдам посох верховных жрецов твоему волхву. Признаете ли вы тогда Ардагаста своим царём, лучшие мужи Северы?