Месть Фантомаса - Марсель Аллен

— Скажите, а у вас есть что-нибудь новое?

Фандор также взял себя в руки. Он поклялся себе, что признается Элизабет в любви лишь после того, как ему удастся распутать клубок ужасного дела Доллон.

«Я поговорю об этом после того, как она снова успокоится, станет свободной и будет вне опасности. Я не хочу, чтобы она согласилась любить меня только потому, что я преданно расследую дело ее брата, — подумал он. — Если угодно богу, Элизабет будет моей женой, но в том случае, когда я одержу победу… Что-нибудь новое? Да, даже много чего…»

И Жером Фандор в деталях рассказал девушке историю о знаменитой краже ивового чемодана…

— Но я нигде не нашел, — сказал он в заключение, — того списка…

Элизабет не дала ему закончить фразу:

— О, господин Фандор, как я извиняюсь! Я была так взволнована… Представьте себе, я нашла этот список, который считала потерянным! Он просто был в одной из моих сумочек, куда а его положила, чтобы принести вам и показать. Кстати, вот он; мне его разрешили оставить при себе.

Но Жером Фандор уже не слушая ее. Он схватил протянутый Элизабет Доллон документ и стад лихорадочно просматривать его.

Это, действительно, был вырванный из блокнота листок среднего размера.

Незнакомым размашистым почеркам там были написаны слова, расположенные в виде списка:

Баронесса де Вибре, 3 апреля, Жак Доллон.

Предв…, то же самое.

Соня Данидофф, 12 апреля.

Барбе — Нантей, 15 мая.

Жерэн…?

Госпожа Б…?

Томери, в течение мая.

Барбе — Нантей, конец мая.

Молодой репортер посмотрел на загадочный документ с обеих сторон, но не нашел в нем никаких других сведений…

Он с удовольствием скомкал бы в порыве детской ярости этот лист бумаги, где, возможно, находилась разгадка, которую он уже давно искал.

И пока Элизабет Доллон, взволнованная от того впечатления, которое произвел на Фандора этот список, смотрела на него, не говоря ни слова, Жером Фандор принялся размышлять:

«Баронесса де Вибре, 3 апреля, Жак Доллон… Эти имена как раз совпадают с началом загадочной истории. Два первых мертвеца и дата их смерти… А что значит „Предв“? Инициалы какого-нибудь имени… или же? А! Черт возьми, „Предв“… тюрьма предварительного заключения. Тюрьма предварительного заключения, то же самое… Тюрьма предварительного заключения в тот же день. Точно! Соня Данидофф, 12 апреля… имя и фамилия полностью, точная дата… Барбе — Нантей, 15 мая; дело по улице Четвертого Сентября имело место 20 мая, это как раз рядом. Еще два имени, и еще одна точная дата… Жерэн? Госпожа Б… Кто же это такие? И почему нет даты? Ах! Черт возьми! Понял, понял, Жерэн, нотариус госпожи де Вибре. Убийство, запланированное без даты, потому что, возможно, в нем не было бы необходимости… Томери, который был убит согласно плану в середине мая…»

Слова кружились перед глазами Фандора. Страх исказил его губы в зловещей улыбке. Что же значила последняя строчка: Барбе — Нантей, конец мая? Ах, да! Жерому Фандору было страшно себе в этом признаться — Барбе-Нантей станут жертвами нового нападения неизвестного автора этих строк…

И ошарашенный, Фандор повторил:

— Барбе-Нантей, конец мая… Сегодня 28 мая. Осталось лишь три дня для приведения в действие этого чудовищного приговора… Но в каком смысле Барбе-Нантей окажутся жертвами? Подвергнутся нападению они сами или же их состояние? Как их защитить? Как устроить западню для злоумышленника?

Репортер поднял глаза и увидел потрясенное лицо Элизабет. Он тут же успокоился, скрывая охватившее его волнение:

— Боже мой, мадемуазель, этот список полностью соответствует тому, что вы говорили раньше, и ничего нового мы из него не узнаем. Однако вы не могли бы мне его оставить?

Произнося эти слова, Жером Фандор вдруг приподнялся.

— Ах! Как же я об этом раньше не подумал, — произнес молодой человек сильно дрожащим голосом. — Не могли бы вы мне сказать, покупал ли ваш брат акции Томери?

Эта мысль пришла Жерому Фандору совершенно случайно. В ожидании ответа Элизабет у него на висках выступили капли холодного пота.

— У него их было очень мало, месье, три или четыре акции. Мне кажется, что господа Барбе — Нантей настояли на том, чтобы он приобрел их в момент выпуска.

— И ваш брат должен был оплатить их к какому-то определенному сроку, да?

— Да, месье, но я повторяю вам, что их у него было очень мало.

Фандор не стал больше задавать вопросы и попрощался с девушкой:

— Элизабет, Элизабет… я клянусь вам, что мы выберемся из этой ужасной загадки, с которой мы с вами сражаемся… О! Я вас умоляю, доверяйте мне. Я прошу у вас неделю доверия, возможно, меньше, да, возможно, меньше…

Совершенно вне себя, Жером Фандор крепко пожал маленькие ручки Элизабет Доллон.

Выйдя из тюрьмы, Жером Фандор пошел прямо, не думая о том, куда идет.

— Это ясно, это очевидно, — размышлял он, — Барбе-Нантей продали акции Томери с учетом их оплаты к определенному сроку. Томери убили, чтобы его акции резко упали в цене, а Барбе-Нантей получили в конце месяца колоссальную прибыль. В субботу сейфы банка Барбе — Нантей наполнятся золотом. Именно на эту субботу, последний день месяца мая, и записаны Барбе — Нантей в этом фатальном списке… Может быть, в субботу Барбе — Нантей будут ограблены?

Фандор напрасно звонил в дверь квартиры Жюва. Полицейского дома не было…

«Чем, черт возьми, он может заниматься? Что с ним стало? Мне больше, чем когда бы то ни было, нужен его совет. Я был бы как никогда рад, если бы он подбодрил меня! Может быть, он отговорил бы меня от того, что я рискну сделать? А может, он пошел бы со мной? Да уж! Жюву не вовремя пришла идея вот так исчезнуть! У меня уже давно нет от него известий… Если бы я не был уверен в том, что он отсутствует с какой-то определенной целью — а Жюв никогда ничего не делает просто так, — признаюсь, я бы очень взволновался…»

Молодой человек посмотрел на часы. Четыре часа. Времени у него было достаточно, и он не торопился. Надо было еще хорошенько поразмыслить перед совершением столь важного и решительного поступка. Четверть часа прогулки ему не помешает.

Двигаясь по направлению к бульвару, Жером Фандор на ходу разговаривал сам с собой, вспоминая недавнее прошлое.

Он подошел к площади Трините и, как только сошел с шоссе д'Антен, инстинктивно посмотрел на большое здание, стоящее на углу улицы Клиши.

Прямо напротив он увидел высокие окна квартиры, в которой жил Нантей, а на первом этаже находились какие-то административные помещения, выходящие одновременно на улицу и на сквер.