Тени Шаттенбурга - Денис Луженский

– Они увидели больше, чем рассказали тогда, – произнес Вильям.

– Кто? – Агнесса с трудом отвлеклась от мрачных мыслей.

– Те детишки. Пришли к фон Ройцу и признались, будто видели не только чудище, но и кого-то из братьев.

Скверно. После летнего происшествия Агнесса приказала не трогать детей – их пропажа могла пробудить новые подозрения. Выходит, щенки оказались умнее, чем можно было предположить, а вот она… ошиблась?

«Гордыня – грех! – мысленно усмехнулась женщина. – Спасибо, Создатель, за напоминание».

– Когда это случилось?

– Сегодня утром. Надежный человек известил меня так быстро, как только смог.

– И что ты предпринял?

– Отправил в город Эйнара и троих верных с ним. Все снаряжены, лишь ожидают приказа.

Второй раз она ту же ошибку не повторит.

– Пусть теперь сделают все аккуратно. Да не пускают в ход ножи и удавки – незачем впустую разбрасываться тем, что может нам послужить.

– Я понял, мать.

– Сколько верных Германа уцелело?

– Дюжина. Двое из них ранены.

Мало! Ох, как же мало! Проклятие на твою голову, Ворон!

– Из моих девочек к Возвышению готовы две. А новенькие от Ротшлосса…

– Никто из них не добрался до Чертогов, мать.

Агнесса сжала сухие кулаки, выдохнула сквозь зубы. Не ошиблась ли она и в этом? Конечно, Герман был старым глупцом, не достойным Высшей Силы, и все же он приносил пользу общему делу, его обитель исправно пополняла ряды верных. Зря она понадеялась, что, сцепившись с бароном, несговорчивый союзник безнадежно ослабнет в схватке и наконец-то уступит нагретое место у кормила власти. Ворон и его воины оказались слишком грозным противником – Герман бездарно погиб, а их общий враг усилил свои позиции.

– Добавь людей в дозоры. И отправь в каждый по етуну.

Вильям приподнял бровь в немом удивлении, но возражать не стал, очевидно чувствуя, что сейчас госпоже перечить не стоит.

– До ритуала у нас всего три дня… четыре, считая сегодняшний. Если Эйнар управится в городе, как раз успеем подготовить агнца. Ты ведь понимаешь, как важно, чтобы нам не помешали?

– Барон не знает, где искать.

Откуда-то из многочисленных складок своего одеяния Агнесса достала четки; заглянувший в узкое оконце часовни солнечный луч сверкнул на посеребренном крестике, заставил блестеть нанизанные на тонкий шнурок черные бусины. Приподняв четки перед собой, аббатиса разжала пальцы. Те не упали – повисли в пустоте между ее рукою и плитами каменного пола. Небольшое волевое усилие – и связка бусин начала медленно, словно нехотя, вращаться в воздухе. Мужчина в сутане смотрел на них как завороженный.

– Аббат Герман погиб, – голосом Агнессы, казалось, можно замораживать моря, – Ротшлосс потерян, половина верных лишились жизни, а наши враги знают про Источник. И все это потому, что никто из нас не оценил Ворона по достоинству. Как ты намерен справиться с ним, Вильям?

– В городе нам его не достать, – ответил монах, помедлив. – Но и он ничего нам не сделает, пока отсиживается за стенами. Мы настороже, Ротшлосс не повторится. К тому же у барона слишком мало людей, и, значит, нужно лишь подождать, пока он отправит их за городские ворота, а уж тогда…

Будто сорвалась пережатая пружина – четки бешено завертелись, обрисовав под ладонью женщины нечто вроде размытого веретена. А в следующий миг раздался громкий треск, и черные бусины брызнули в стены, раскалываясь от ударов, засыпая пол часовни мелкими осколками обсидиана. Ни одна из них не угодила ни в Агнессу, ни в Вильяма, но на верного определенно произвел впечатление крестик, расплющившийся о дверной косяк прямо над его головой.

– Лучше бы все именно так и случилось, – произнесла аббатиса, опуская руку. – И для тебя, и для Эйнара, и для остальных. А сейчас можешь идти.

Угрозы в ее тоне не было, но высокий мужчина мысленно содрогнулся, отступая из тесной комнатенки в коридор.

До «Кабанчика» оставалось пройти совсем немного, когда Кристиан почуял неладное.

«Неужели снова Ворг?!» – по спине пробежали морозные мурашки, словно за воротник сыпанули пригоршню снега.

Он посмотрел вверх, оглядывая крыши, – нет, черной тени не было видно. Ставни везде закрыты, кривая улица пустынна. Лишь в десятке элле впереди подпирает стену парень лет пятнадцати в рубахе и штанах из крапивного волокна – какой-то отпрыск небогатых горожан, отлынивающий от работы. Вроде бы ничего опасного…

– Ну и как тебе наш городок, монашек? – спросил скучающий парень, и Кристиан внезапно понял: угрозу стоило высматривать отнюдь не на крыше.

– Хороший город, – ответил он, попытавшись скорее миновать незнакомца. Но тот уже отделился от стены: всего два скользящих шага – и вот он уже на самой середине улицы. До чего же они тут узкие – улочки эти!

– Спешишь? – Улыбка шаттенбуржца не предвещала ничего хорошего.

– Немного, – отозвался Кристиан.

Задира уже подошел совсем близко, а из проулка показались еще несколько людей. Самому взрослому из них было, на взгляд юноши, лет двадцать пять: не тот возраст для дворовых потасовок. Выходит, им не просто подраться охота – у них совсем, совсем другие намерения.

– Значит, хороший у нас город? – с издевкой протянул парень. – А до того как вы приехали, еще лучше был!

Эти слова он уже слышал на площади – кто-то из горожан и впрямь верил, будто инквизитор и посланник короны принесли в Шаттенбург беду.

– Хороший был город, не боялись люди из домов выходить, – незнакомец остановился всего в двух шагах от Кристиана, остальные неспешно приближались.

Сколько их? Пятеро, семеро… После дюжины сбился со счета – наверное, от волнения. Впрочем, он едва ли сладит даже с одним.

«А ведь они меня, наверное, убьют», – подумал вдруг юноша, глядя на суковатые дубинки в руках некоторых из горожан.

– Погоди, – сказал он, надеясь, что успеет придумать какой нибудь выход: как-то объясниться, свести все к шутке. – Знаешь…

– А то! – кивнул парень и ударил: коротко, без замаха. Кулак врезался в солнечное сплетение, у Кристиана перехватило дыхание, по телу прошла волна обжигающего жара.

Кто-то из приближающихся восторженно захохотал, остальные молчали – угрюмо, недобро.

– Схлопотал, монашек?! – Довольный задира приплясывал рядом, ожидая, пока послушник разогнется. Через мгновение он ударил снова. Кулак устремился жертве в челюсть, но юноша неуклюже отмахнулся… и его противник взвыл, прижимая руку к груди: пальцы торчали сухими ветками, будто их вывихнуло все и разом.

На секунду повисла тишина: люди непонимающе смотрели на выведенного из строя зачинщика, а Кристиан непонимающе разглядывал свою пятерню, будто надеясь увидеть на ней объяснение, каким образом его случайный взмах возымел столь потрясающий эффект.