Плутоний для Фиделя. Турецкий гром, карибское эхо - Анна Гранатова

Температура в отсеках нарастает, тело покрывается потом, рубашка липнет к спине, на одежде выступают белесые разводы соли. И тут. Мир содрогнулся и затрещал, готовый разлететься вдребезги. Подлодка вздрогнула и заскрежетала всем своим железным нутром. Экипаж замер — вот сейчас багровой звездой полыхнет взрыв, и все исчезнут.

— Что это было? — Похоже на глубоководную бомбу. — Надо всплывать. Но Куба почти рядом! А из Москвы поступают сигналы: «Двигайтесь согласно предписанию!» В отсеках пахнет дизельным топливом, техническим спиртом, масляной краской, пылью и затхлостью, и шум мотора непрекращающимися ударами молота бьет в уши. Радист при свете аварийной лампы записывает какие-то цифры, штурман наспех заточенным огрызком карандаша делает пометки на карте. Помощник капитана с изможденной обреченностью смотрит в глухой иллюминатор, но ничего в этой темноте не высмотришь.

— Мы не сможем идти по курсу, даже если оторвемся, тяга двигателей падает, — замечает начальник штаба Василий Архипов. — В аккумуляторах последние капли, еще несколько минут такого плавания, и мы будем заживо погребены.

— Кислород иссякает, люди задыхаются, — заметил замполит Иван Масленников. — Радиосигналы глушатся американским флотом. Связи с большой землей нет. А что, если уже идет война? А мы надеемся на законы мирного времени?

— Надо оторваться от американского «хвоста», — говорит капитан Савицкий.

— А вот я за то, чтобы всплыть на поверхность, — замечает радист Вадим Орлов. — Да, на глазах у американцев. Но это лучше, чем мы тут все пойдем на дно океана. Какая польза от нашей смерти? Во имя чего эта жертва?

— Аккумуляторы уже разрядились «до воды». Работает только аварийное освещение, — кивает Масленников. — Температура в отсеках растет. Вахтенный только что потерял сознание.

— Может, наверху уже война началась, а мы тут кувыркаемся! — вскипел Савицкий. — Нельзя опозорить честь советского флота! Мы можем дать достойный отпор, у нас на борту — ядерная торпеда, так что противник первым взлетит к чертям собачьим! Приготовить оружие к бою!

Но разве это не безумие? Разве это не нелепый риск и напрасная жертва? Ночь поглотила все живое, накрыв океан своим темным плащом, и все кажется обманом, и в бреду воспаленного мозга всплывают кошмарные видения.

Начальник штаба бригады Василий Александрович Архипов тупо вперился в карту, пытается понять, сколько еще миль осталось до вожделенного Мариэля. Напрасный труд! Подлодка взята в кольцо американским флотом, и из этой западни не вырваться!

— Я вот думаю, Валентин Григорьевич, — тихо замечает начальник штаба Василий Архипов. — Ну, вырвемся мы из кольца блокады, долбанув по треклятому авианосцу атомной торпедой. И что будет дальше?! А вдруг америкашки начнут мстить за свой потопленный корабль? И мы тем самым спровоцируем большую войну?

Савицкий задумался, закусив губу. Мировая война! Это аргумент.

Эхолотом дается сигнал «всплывает подводная лодка». Пусть это выглядит как отступление, зато мир спасен! Океан, казалось, встал дыбом. На корпусе субмарины заиграли ослепительные лучи белого света, выхватывая ее из котлована тьмы. Над «Букашкой» кружат самолеты береговой патрульной авиации США типа «Нептун». Над рубкой завис вертолет и осветил подлодку мощным прожектором. Из пелены ночного тумана выплывает авианосец «Рэндолф», окруженный десятком катеров-эсминцев. С эсминцев летят пакеты гранат, имитирующие боевые атаки.

— Если войны еще нет, то это похоже на провокацию, — заметил начальник штаба Василий Архипов.

— Похоже. В случае войны они бы попытались нас потопить сразу же. Почему, черт побери, молчит Москва и мы должны догадываться обо всем сами?!

На «Букашке» сошлись лучи корабельных прожекторов со всех эсминцев, ослепляя команду советской субмарины. Радист Орлов почувствовал, как его стукнули кулаком по плечу. За тумаком последовал приказ капитана Савицкого.

— Дайте световую телеграмму, что корабль принадлежит СССР.

Над субмариной поднят государственный флаг Советского Союза. Американцы с любопытством разглядывают его. На одном из эсминцев молодой капитан с восторгом охотника, загнавшего крупного зверя, восклицает:

— Отлично! Надеюсь, «Рэндолф» ее потопит. — А если на подлодке атомное оружие? — скептически заметил лейтенант этого же эсминца, Джон Робертсон.

— Мы вышли охотиться на советские подлодки не для того, чтобы теперь отпускать их с миром, — ответил капитан эсминца.

— Нас никто не уполномочивал топить советские подлодки. А с атомной торпедой они запросто нас всех отправят на тот свет! — не сдавался лейтенант Робертсон. — Смотрите, они подняли флаг! Они не думают воевать! Надо сообщить на «Рэндолф», что мы ситуацию полностью контролируем. Ведь если там додумаются применить противолодочное оружие, разразится атомная война!

«Рэндолф», получив информацию от эсминца «о полном контроле над русской подлодкой», передумал воевать. С чувством величия хозяина Атлантики он дрейфовал на волнах. Над черной морской бездной наконец забрезжил рассвет. Этого рассвета на «Букашке» ждали с лихорадочным нетерпением — так, как садовник ждет запоздалую весну. Противолодочные силы ВМС США заняли позицию нейтралитета, давая понять, что теперь будут «пасти» советских военных, но топить их не собираются. Капитан «Букашки» отдал приказ о зарядке аккумуляторов на полную мощность.

И тогда в своем дневнике работавший тогда на Б-59 командиром группы ОСНАЗ капитан 2-го ранга в отставке Вадим Павлович Орлов записал:

«Против нашей Б-59 действовала авианосно поисково-ударная группа во главе с авианосцем «Рэндолф». По данным гидроакустиков, 14 надводных целей преследовали лодку. Со штурманом мы стали вести двойную прокладку: он, как ему и положено, Б-59, а я, вспомнив свою первую флотскую специальность, — американских кораблей. Поначалу довольно успешно уклонялись. Однако и американцы — ребята не промах: по всем канонам военно-морского искусства сжимали нас в кольцо и выходили в атаки, бросали подводные гранаты. Разрывались они рядом с бортом. Казалось, будто сидишь в железной бочке, по которой колотят кувалдой. Ситуация для экипажа — необычная, если не сказать шокирующая.

Ближе к вечеру около нас остались четыре эсминца. Потом ушли еще два. Вероятно, американцы думали, что мы возвращаемся домой. На Б-59 тем временем искали вариант отрыва. Внимательно проанализировали обстановку и прикинули свои возможности. Бдительность американцев несколько притупилась. Когда опустилась ночь, они примерно раз в час поднимали с одного из эсминцев вертолет, который производил облет лодки, а затем садился. Через определенные промежутки времени эсминцы «щупали» Б-59 ГАС в активном режиме и прожекторами. Поняв алгоритмы действий противника, придумали план отрыва. Лодка почти полностью заполнила балластные цистерны. Достаточно еще чуть-чуть хлебнуть водички, и она была готова камнем уйти под волны. Савицкий с Архиповым еще придумали такую штуку: матросы затащили в ограждение рубки деревянный привальный брус и прибили к нему пустые жестяные банки из-под продуктов. Получилось что-то вроде ложной цели с уголковыми отражателями, которая после погружения должна остаться наверху. Не знаю, сработала ли военная хитрость, но когда лодка в короткий «антракт» между контрольными прощупываниями прожекторами и ГАС скрылась под волнами, американцы явно этот момент прозевали. Минут шесть они вообще ничего не предпринимали.