Голос мертвых - Брайан Ламли

Гарри ничего не ответил, продолжая клевать носом, а про себя между тем подумал: “А как же пристанище Фаэтора в окрестностях Плоешти? Неужели и его Чаушеску сравняет с землей? А может быть, его уже сравняли?"

Если так, то каким образом сможет Гарри отыскать его? В последний раз Гарри попал сюда через пространство Мёбиуса, ориентируясь на телепатический голос Фаэтора. (Правильнее сказать — на некроскопический голос, ибо Гарри не был телепатом в общепринятом смысле, он мог таким способом общаться только с мертвыми.) Теперь все было по-другому. Гарри сможет узнать место, где обитает Фаэтор, только когда попадет туда. Относительно того, как определить это место, Гарри знает лишь, что там не поют птицы, а деревья, кусты и травы не цветут и не плодоносят, ибо пчелы не могут летать поблизости. Само это место в целом служило Фаэтору надгробием с высеченной на нем эпитафией:

Это существо было смертно. Само его существование было отрицанием жизни.

Вот почему он сейчас лежит здесь, в том месте, где сама жизнь отказывается его признавать.

Когда такси миновало указатель, на котором было обозначено, что до Плоешти осталось всего лишь десять километров, Гарри встряхнулся, зевнул и сделал вид, что просыпается. Потом обратился к водителю:

— Когда-то в окрестностях Плоешти стояли старинные особняки — дома богатых аристократов. Вы знаете, о чем я говорю?

— Старинные особняки? — покосился в его сторону шофер. — Дома аристократов?

— Потом началась война, дома эти разбомбили, превратив их в руины. Власти не трогали эти места, оставив их как память. Во всяком случае, так было до недавних пор.

— Аа-а-а... я знаю, где это. Точнее — знал раньше. Но это не по той дороге, по которой мы сейчас едем. Это по старой дороге, в том месте, где она изгибается. Ну-ка, скажите мне, вы туда хотели попасть?

— Да. Один мой знакомый когда-то жил там.

— Жил?

— Насколько мне известно, живет и сейчас, — поправился Гарри.

— Держитесь! — крикнул шофер, резко поворачивая руль вправо. Они соскочили с шоссе на мощеную дорогу, отходящую в сторону под сенью огромных каштановых деревьев.

— Это здесь, — сказал Гарри шофер. — Еще немного, и я проехал бы мимо — пришлось бы возвращаться назад. Старинные особняки прежних аристократов. Я знаю их. Но вы приехали как раз вовремя. Через год их уже не будет. И вашего друга тоже. Они все здесь уничтожают, все эти старые дома. А те, кто живет в них, вынуждены либо уехать, либо погибнуть вместе с ними. Вот увидите, скоро и здесь появятся бульдозеры...

Они проехали еще около полумили, и Гарри вдруг понял, что достиг места своего назначения. За стеной каштановых деревьев появились слева и справа остовы старых домов, главным образом заброшенных, — хотя кое-где из труб шел дым.

— Можете высадить меня здесь, — сказал он шоферу. Машина остановилась, Гарри вышел и подхватил с заднего сиденья портплед.

— А как насчет автобусов, — спросил он. — Если я переночую у приятеля, каким образом я утром смогу добраться до города?

— Выходите обратно на главное шоссе, ведущее в Бухарест. Перейдите на правую сторону и продолжайте двигаться вдоль него. Примерно через каждый километр будут автобусные остановки. Вы их не сможете не заметить. Только не предлагайте больше доллара. Вот, возьмите немного мелких денег. Это бани, мой греческий друг. Бани и леи — в противном случае вы вызовете к себе излишний интерес. — С этими словами он помахал рукой и исчез в облаке пыли.

Все остальное было делом интуиции, Гарри шел вперед, следуя своему инстинкту. Вскоре он понял, что не доехал до цели примерно милю или около того и что двигается он в правильном направлении. По пути на глаза ему попадались признаки присутствия людей: в отдалении из некоторых труб подымался к небу дымок, навстречу ему попалась пожилая крестьянская пара. Они выглядели худыми и изможденными, а перед собой толкали тележку, нагруженную какой-то мебелью и домашним скарбом. Не зная, что с ними на самом деле произошло, Гарри тем не менее почувствовал к ним жалость.

Вскоре он ощутил, что голоден, и, вспомнив о лежащих в портпледе бутербродах с салями и бутылке немецкого пива, сошел с дороги и вошел в ворота старого кладбища. Ряды могил отнюдь не смущали его, напротив — он чувствовал себя здесь как дома.

Старинное кладбище было весьма обширным и совершенно заброшенным. Гарри прошел мимо множества покосившихся, полуразвалившихся и заросших лишайником могильных камней, пока наконец не оказался возле противоположной воротам стены, весьма далеко от дороги. Стена была примерно два фута толщиной, но местами обрушилась от времени. В этом месте, где упавшие камни образовали подобие ступенек, Гарри забрался по ним наверх и удобно устроился. Лучи солнца, проникавшие к нему сквозь листву деревьев, напомнили о приближении заката. До наступления темноты он непременно должен добраться до Фаэтора. Однако Гарри не беспокоился по этому поводу, ибо знал, что находится уже совсем рядом.

Пока Гарри ел сандвичи и с удовольствием пил легкое пиво, он не переставал оглядывать раскинувшееся вокруг море камней. Было время, когда обитатели подобного места ни на минуту не оставляли его в покое, да и сам он такого покоя не искал. Здесь он всегда чувствовал себя своим, находился среди друзей, которые наперебой стремились рассказать ему обо всем, что заботило их долгие годы, о своих мыслях и чувствах. То, что все лежавшие здесь были румынами, никакого значения не имело, ибо язык мертвых, как и его аналог — телепатия, были универсальны. Гарри прекрасно смог бы понять их всех, а они все, до единого, поняли бы его.

Что ж... что было, то было, а теперь уже все не так. Теперь ему запрещено беседовать с ними. Но он непременно должен найти способ поговорить с Фаэтором.

Едва лишь это имя промелькнуло в его сознании, солнце скрылось за тучей, и кладбище погрузилось в сумерки. Гарри вздрогнул, поежился и впервые обернулся назад, оглядывая то, что находилось за стеной кладбища. Он увидел пустынные поля, пересеченные заросшими куманикой дорожками и тропинками; местами земля вздыбилась, то тут то там виднелись руины, полузаросшие воронки от взрывов и траншеи. Ближе к шоссе, примерно в полумиле отсюда, местность была заболочена, потому что работавшие там бульдозеры нарушили естественный дренаж.

Гарри мысленно постарался сопоставить то, что видел перед собой сейчас, с тем, что помнил из прежнего времени, и постепенно две картины совместились в одну. И тогда он понял, что шофер такси был прав: еще немного — и было бы поздно. Ибо одно из этих скоплений каменных обломков когда-то было домом Фаэтора, и вскоре бульдозеры навсегда сравняют его с землей.

Гарри снова поежился, спустился со стены по другую ее сторону и медленно пошел от развалин к развалинам, внимательно оглядывая их в поисках тех, которые были ему нужны. Наступили сумерки, и тогда наконец Гарри нашел последнее пристанище Фаэтора. Он понял это сразу, чисто интуитивно догадался, что это именно то место. Птицы держались отсюда в отдалении, они пели свои вечерние песни, сидя на кустах и деревьях в сотнях ярдов от этого места, и голоса их сюда не доносились; не видно было ни пчел, ни других летающих насекомых; на растениях не было ни цветов, ни плодов; даже пауки обходили стороной убежище старого вампира. Казалось, сама природа предостерегает от проникновения сюда путников, но Гарри должен был проигнорировать это предупреждение.