Хозяйка замка Эдвенч - Полина Ром

он нехотя остановился, и то только заметив в руках у спрашивающего монетку:

-- Пожар тама… -- мальчишка часто дышал, а его приятели и вовсе, не став дожидаться, припустили дальше.

-- Где?

-- Садовый квартал горит! Тот, что у складов! Ух, говорят, и пожарище там!

-- Понятно, – лорд Хоггер подкинул монетку, мальчишка ловко схватил ее налету и через мгновение затерялся среди идущих.

Мне тоже было понятно – зрелище. Кинотеатров здесь еще не придумали, так что люди развлекаются вот такими масштабными несчастьями. А стража… Ну, скорее всего, это для того, чтобы мародеры не лезли и ворья поменьше в толпе было.

Однако барон недовольно нахмурился.

-- Что не так, лорд Хоггер?

-- Лихие люди в такое время плодятся быстрее, чем кролики, – недовольно буркнул барон. – Я хотел завтра объехать рынки, съездить еще к порту и кое-что прикупить, но, пожалуй, не стоит. С утра мы выезжаем домой.

Путь наш лежал как раз мимо горевшего днем квартала, и это было совершенно ужасное зрелище. Многие развалины еще дымились, стояла сильная вонь, пахло не только дымом от дерева, а еще чем-то едким, масляным.

Кое-где, прямо на кучах вещей, закутавшись в неимоверное тряпье, вдоль дороги сидели люди. Где-то стояли столы и стулья, сундуки, одна семья даже ухитрилась вытащить тяжеленный буфет. А кое-где даже мебель отсутствовала и валялась только жалкая кучка одежды.

По одному, парами и семьями они остались без жилья и не все смогли быстро устроиться. Ну а часть просто караулили вещи. Конечно, кто-то из членов семьи бегал сейчас по городу, ища пристанища для всех, а остальные тихо и терпеливо ждали.

Мы проехали мимо телеги, на которую специальными палками на крючьях несколько мужчин грузили что-то страшное и обгорелое. Я с ужасом поняла, что это тела погибших людей…

Смотреть на такое было невозможно, я покрепче прижала к себе Белку и задернула шторку.

Карета шла медленно и неровно. На дороге местами валялись обгорелые куски дерева, какие-то балки и мусор. Белка задремала, как вдруг мы совсем остановились, и я, подождав пару минут, вновь высунулась из кареты посмотреть, в чем причина.

Барон разговаривал с мужчиной, кутающимся в женский плащ, довольно богатый. Вот лорд Хоггер слез с коня, они крепко обнялись с этим седым человеком и продолжили беседу.

Мне стало тревожно. Тем более, когда барон вдруг, оставив собеседника, подошел сперва к охране и отдал какой-то приказ, а потом двинулся к карете. Никаких пояснений он не сделал, зато велел:

-- Леди Элиз, сейчас вы едете домой. Я остаюсь. Доберетесь, скажите Арсу, чтобы выслал людей для охраны в Вольнорк. Я оставлю для них записку с адресом в доме маркиза Вэнкса, и они смогут найти меня здесь. И еще… С вами поедет девочка: дочь капитана Стронгера. Вы должны позаботиться о ней в дороге и дома. Ключи от кладовой у вас есть, сшейте ей там, что понадобиться…

Дверца карты оставалась распахнутой, я видела, как тот самый Стронгер подошел к жалкой кучке тряпья и из распахнутого сундука неловко вынул какой-то огромный комок. Даже не сразу сообразила, что на руках он несет ребенка.

Подойдя к карете, мужчина хмуро буркнул:

-- Прошу прощения за беспокойство, леди… Вы уж присмотрите за ней. Мать ее сегодня погибла…

Девочку он посадил не на сидение, а прямо на пол, между ногами. Она испуганно таращила на нас темные сонные глаза из тряпичного кокона и даже не плакала, что было совсем уж тяжело. Не должен ребенок оказываться в таких ситуациях!

Дверцу захлопнули, и барон, стоявший у этого капитана Стронгера за плечом, скомандовал:

-- Трогайте!

С ними осталось только двое солдат, и я подумала, что, пожалуй, это небезопасно. Тем более, что барон говорил про записку. Значит, в дом маркиза Вэнкса он возвращаться не собирается.

В карете резко пахло гарью и той самой жирной мерзкой вонью, которой благоухал весь район. Дэбби, испуганная всем этим, робко спросила:

-- Леди Элиз, может быть, отправим одежду в телегу? А для малышки достанем старый плащ?

Я передала ей перепуганную и тихо скулящую Белку, наклонилась и вынула из тряпок девочку. Не совсем кроха. Лет шесть, не меньше. Посадила ее к себе на колени и укрыла полой своего плаща: в карете было совсем не жарко.

-- Подождем, пока выедем за город, Дэбби. Сейчас не стоит тормозить.

-- Леди Элиз… – Дэбби что-то показывала мне глазами, а я не могла понять. И тогда она шепотом сказала: -- Ноги… Посмотрите на ее ноги.

Ноги малышки были перевязаны какими-то тряпками. Я сразу даже не заметила!

Закутав тихо захныкавшую девочку в свой плащ полностью, я усадила ее на сидение и, встав на колени, аккуратно развязала тряпки. Ожоги. Не сказать, чтобы совсем уж жуткие, но много мелких, как россыпь язвочек. Так вот почему малышка такая вялая и молчит! Ей просто очень больно. Эта боль сосет из нее силы.

Карету я приказала остановить, как только мы отъехали от сгоревшего квартала. Съехали с дороги в узкий переулок, чтобы не мешать проходу. На обочине выстроились обе телеги.

Одного из солдат я отправила с приказом купить меду. Хоть где:

-- Зайди в трактиры или на поезжай рынок, но достань! А еще хорошо бы купить ромашки сухой.

-- Вы, леди, не волнуйтесь Есть тут трактир знакомый поблизости, я быстренько…

Постучалась в один из ближайших домов. Пожилая служанка, покивав головой, ответила:

-- Конечно, леди, вскипячу. Такое несчастье у людей, такое несчастье!

Я отблагодарила ее медной монеткой. Тем более, что миску для того, чтобы обмыть раны малышки, она тоже дала. Правда, не доверяя, вышла сама посмотреть, не увезу ли я