Манящая тень - Кэтрин Блэр

Это слишком. Мне требуются все силы, чтобы не сбежать. Но затем страх меняется. Дальше я вижу пустую машину, моя вытащенная капельница безжизненно свисает с края каталки после того, как я сбежала.

«В смысле ее там нет?» – раздается голос моей матери.

Страх снова меняется, и я вижу больничную комнату ожидания, между Айрис и Джеком стоит пустой стул. Вижу полицейский участок, где мама кричит на детектива за столом, чтобы он что-то сделал.

Страх закручивается спиралью, и я вижу бесчисленные вариации одного и того же. Пустое место за столом. Как мама смотрит на мою фотографию и по ее щекам катятся слезы.

Мне требуется целая минута, чтобы осознать, что он боится не меня. Папа боится потерять меня.

Я так быстро призываю силу обратно, что почти не замечаю, через что она прорывается на своем пути. В моей голове проигрывает еще одно видение. Подворотня. Мужской силуэт, останавливающийся под неоновой вывеской. «Если не будешь служить нам, то от тебя нет никакого проку», – говорит мужчина.

Клянусь, этот голос мне знаком, но я не могу больше задерживаться в воспоминании. Я изо всех сил дергаю за свою магию и падаю на колени, пытаясь отдышаться. Земля влажная, так что мои джинсы мгновенно намокают. Я впиваюсь пальцами в кору дерева и поднимаю голову.

Папа поворачивается и проходится взглядом по деревьям. Он почувствовал меня, сто процентов. В конце я была не особо деликатна.

Мои мысли кружатся, грудь сжимается в тисках понимания, свернувшегося вокруг моего разбитого сердца.

Я провела столько времени в бегах, прячась и пытаясь найти способ восстановить себя, изменить свои поступки, что не заметила разрушений, оставленных позади.

Из моих глаз катятся слезы, и я опускаю руки на влажную траву.

Я не хотела причинять никому вред, но Карл мертв. Моя семья была так же разбита моим неожиданным исчезновением, как и пожаром.

И Сэм.

Я позволила себе влюбиться в человека, который хотел видеть во мне только гладиатора. Позволила отломить кусочки моей души, погружаясь глубже в свои чувства к нему и в то же время планируя лишить его девушки, которую он по-настоящему любит. Я так боялась своего внутреннего монстра, что не заметила, как сама стала монстром.

Я сжимаю траву в кулаках и сажусь прямо, смаргивая последние слезы с ресниц.

Я не могу предать Сэма. И не стану. Раз он хочет Элизу, мы вернем ее. Я подарю ему жизнь, о которой он мечтает, а затем вернусь и взгляну в лицо осколкам своей. И отвечу за то, что сделала.

Я встаю и смахиваю траву с мокрых джинсов.

У меня не будет счастливого конца. Чем раньше я смирюсь с этим, тем быстрее до него доберусь. Каким бы он ни был.

Я захожу глубже в тень, не рискуя двигаться до тех пор, пока папа не отвернется. Он подходит к лавочке в тот же момент, когда Кармен возвращается и видит салфетку. Ее плечи опускаются от понимания, что я ушла, но догадываясь, что я по-прежнему наблюдаю, она прижимает обе руки к сердцу.

Я ловлю такси и еду на прием. Я не хотела ехать с Олдриком – мне необходимо побыть одной. Машина тормозит, и я выглядываю в окно на людей в костюмах и платьях, направляющихся к Дворцу изящных искусств – потрясающему музею в начале полуострова. Обрамляемую деревьями дорожку освещают факелы, откидывающие странные, чарующие тени на высокие колонны и арки.

– Милая, ты уверена, что это то место? – спрашивает водитель. Хороший мужик. Немного напоминает моего деда.

– Да, а почему вы спрашиваете? – я улыбаюсь ему в зеркале заднего вида и затягиваюсь из трубочки красным «Слурпи» – по пути сюда я попросила заехать в «7-Eleven». – Разве я плохо выгляжу?

Я нарочито окидываю себя взглядом. На мне дырявая футболка, которую я надевала на тренировки группы поддержки. Спереди изображен накачанный Джерард Батлер из «300 спартанцев», кричащий под дождем, а сзади надпись: «СМЕРТЬ ПРЕДПОЧТЕМ БЕСЧЕСТИЮ». Я не мылась со вчерашней ночи, но воспользовалась кремом от прыщей Сапфиры и решила его не смывать. Мои волосы собраны в пучок, и я надела все браслеты Олдрика, которые только смогла найти. Все это, в паре с заляпанными краской спортивными штанами, которые нам выдали в школе, и кедами, превращает меня – если позволите так выразиться – в то еще зрелище. А еще эти вещи не стирались с моего последнего спарринга с Вексом, который проходил два дня назад, так что пахну я даже лучше, чем выгляжу.

Конечно, Анания предупреждал, чтобы я явилась в вечернем платье. Но я устала играть по правилам, когда они не приносят мне абсолютно никакой пользы. Мне некого впечатлять. Я вышла в финал независимо от своей одежды и не собираюсь брить ноги ради этих козлов.

Я машу, как королева, какой-то разодетой паре и улыбаюсь во все алые зубы. Такси тормозит у тротуара, и я передаю деньги водителю, попутно разрывая зубами упаковку пирожного «Твинки». А, совсем забыла сказать! У меня полные карманы этих пирожных.

– Знаешь, милая, скажу тебе то, что говорил своим дочерям, – водитель вытягивает шею, чтобы оглянуться на меня. – Важно лишь то, что внутри. Так что иди туда с высоко поднятой головой. Ты – творение Божье, никогда об этом не забывай.

Я запихиваю в рот все пирожное целиком.

– Шпасибо, – отвечаю я одновременно с искренней признательностью и напускной серьезностью.

Затем выхожу и наблюдаю, как он отъезжает. Это было мило. Интересно, посчастливится ли мне еще встретить такую доброту. Я достаю очередное пирожное из кармана и разрываю упаковку, бредя вразвалочку по дороге в музей. На меня кидают странные взгляды, пока я откусываю «Твинки» и шумно запиваю его своим напитком.

– Вечеринка здесь проходит? – интересуюсь я у женщины в облегающем серебряном платье. Она осматривает меня с головы до пят, тщетно пытаясь скрыть свой ужас. – Простите, это так грубо с моей стороны. Хотите? – Я достаю еще одно смятое пирожное из кармана.

Женщина отшатывается в отвращении, а я пожимаю плечами и иду через толпу к ступенькам в музей.

Затем снимаю крышку со «Слурпи» и окунаю пирожное в замороженный коктейль, прежде чем засунуть его целиком в рот.

– Веспер? Какого черта ты творишь? – слышу я изумленный голос позади себя и резко поворачиваюсь, позволяя напитку расплескаться.

Сапфира выбрала черное платье, подчеркивающее каждый изгиб ее тела, с глубоким вырезом и одной лямкой, соединяющей ткань прямо под ее ключицами. Ее волосы зачесаны назад и собраны в низкий хвостик, кроваво-алая помада выгодно контрастирует с минимальным количеством теней на глазах.

Я с трудом сглатываю.

– Привет, подруга! – здороваюсь я, наклоняя стаканчик. Лед переливается, попадая мне в нос, и я кашляю и отплевываюсь. – А где тут мусорный бак? – спрашиваю я со стекающим с лица «Слурпи».

Сапфира хватает меня за руку и тащит по дорожке, держась в тени. Небольшие группки людей – в смокингах, с прилизанными волосами и в сверкающих платьях – расступаются перед нами. Мы сворачиваем вправо – в здание напротив купола с арками, где и проходит вечеринка. Я слышу струнный квартет, чья музыка эхом отражается от стен. Мы идем по мраморным коридорам в маленькую уборную. Сапфира достает сумку из-под раковины и открывает ее. Внутри расчески, утюжки и всякая косметика.