Хроники Черного Отряда: Портал Теней - Глен Кук

Вообще-то, Лаиссе уже пора было родить. Насколько Котенок знала, для первой беременности задержки нехарактерны.

– Еще две? А это не… опасно?

– Все будет хорошо. Не думаю, что возникнут проблемы.

Папа чего-то недоговаривал.

– В чем дело?

– Я никогда не принимал роды у людей. Только у животных. – (Котенок и сама несколько раз ему помогала.) – Не думаю, что разница велика, но мне было бы спокойнее с повитухой.

Котенок подавила вспышку гнева, вызванного чрезмерной заботой о Лаиссе.

– Ты хочешь ее найти?

– Да.

– А я останусь принимать ребенка, если тот появится раньше?

– Предсказания дали точную дату. Ребенок родится через тринадцать дней, после полудня. Это будет мальчик. – Некромант замялся. – А вот дальше все смутно. Возможно, он будет особенным.

Еще бы, учитывая, что его мать – мертвячка.

Гадания и попытки заглянуть в будущее зачастую дают неточные результаты, особенно если у тебя есть враги, знающие, что ты этим занимаешься. Они запросто могут подбросить тебе неверные видения.

Но не в этот раз.

– Ты абсолютно уверен?

– В мире нет ничего абсолютного, Котенок. Даже смерть более не такова. Но я уверен настолько, насколько это вообще возможно.

– Тогда лети. Не трать время. Но будь осторожен. Повитуху станут искать, поэтому постарайся, чтобы тебя не заметили.

Задумывался ли он о том, что делать с повитухой, когда та выполнит свою работу? Вряд ли. Это не в его духе. Но нельзя допустить, чтобы кто-то потом болтал о летучих коврах и мертвых девицах, рожающих детей в удивительных крепостях Призрачных Земель.

Лаисса лезла обниматься с Папой, но живот мешал, и она могла лишь схватить его под руку. Котенка это забавляло. Лаисса ныла:

– Папа, мне очень-очень холодно!

Ребенок забирал у матери много тепла.

Котенку понадобился не один месяц, чтобы понять: Лаисса говорила о том, что Папа ее согревает, в самом прямом смысле. Речь шла о настоящем человеческом тепле, не о животном удовольствии, хотя Лаисса иногда и упоминала, что внутри ей тоже было приятно.

Котенок даже немного завидовала и порой хотела ехидно предложить, чтобы Папа привез трех-четырех дюжих крестьянских парней: пусть поддерживают в его драгоценной Лаиссе нормальную температуру.

Когда Котенок была Криденс Сеньяк, известной также как Бетдек, она считала себя пупом земли. Ее самолюбие не знало границ. Та девушка не стала бы выбирать слова, чтобы не обидеть Папу и Лаиссу. Но теперь она себе такого не позволяла. Словно некая сущность поселилась внутри ее, соблазняя сочувствовать людям.

То, что оставалось в Котенке от Сеньяк, пребывало в ужасе.

Папины дочки проводили взглядом ковер. Лаисса сказала:

– Можешь бежать. Я знаю, что у тебя все готово.

– Спятила? Никуда я не побегу.

– Другой возможности может не быть.

– Будет. Я не брошу тебя без присмотра, когда ты вот-вот родишь.

Лаисса тяжело вздохнула:

– Котенок, ты добрая сестра. Я тебя люблю. Но если останешься, то почти наверняка останешься навсегда.

– Значит, так тому и быть. Переживу. Ты моя сестра… Наши отношения были скверными, пока я… тебя не нашла. Пока я не нашла свой путь… – Ей сложно было объяснить свои чувства. – Пойми, я никуда не уйду, пока ты не родишь и я не буду уверена, что с тобой все хорошо. А теперь иди отдохни, а я покормлю скотину.

Что ж, теперь есть время, чтобы обо всем хорошенько подумать. Лаисса, возможно, права насчет того, что лучшего шанса уже не будет. Сейчас они почти ни в чем не нуждаются.

Ухаживая за животными, Котенок заодно готовилась к побегу. Это очень серьезная задача, если бежать придется в одиночку, без Лаиссы.

Черт бы побрал сестру. Для нее расставание с Папой просто немыслимо.

Так Котенок догадалась о том, о чем Лаисса с Папой не подозревали. Физическая близость давала сестре энергию, необходимую для того, чтобы успешно изображать живого человека.

Женщина, которую привез Папа, была невысокой, плотной, темнокожей, лет тридцати на вид. Она была крайне недовольна своим нынешним положением. Котенку казалось, что она слишком молода для повитухи, но Папа уверял: там, где он ее нашел, у нее безупречная репутация.

Папа пообещал отпустить ее домой, хорошо вознаградив после родов. Он наверняка не лукавил, но повитуха не верила. Куда ее вообще привезли? Котенок с Лаиссой тоже успокаивали женщину, но она никак не желала успокаиваться.

Однако выполняла все, о чем ее просили. Пусть и не надеялась остаться в живых, но приближать роковую минуту тоже не спешила. Говорила она мало и редко.

Ей хватило нескольких часов, чтобы догадаться, с кем имеет дело. Папа этого так и не понял, но его это и не волновало.

Бетдек шепнула повитухе:

– Если роды пройдут успешно, обещаю, что вытащу тебя отсюда. – Она готова была воспользоваться любой возможностью. – Я несколько лет готовила побег и осталась, только чтобы помочь сестре.

Повитуха крепко уцепилась за протянутую ей соломинку.

Бетдек не могла поверить, что существо, рожденное ее сестрой, настолько похоже на человека. Примерно такими она и представляла себе человеческих детей.

По реакции повитухи тоже было понятно, что это не чудовище.

Молока у Лаиссы не появилось. Могло ли быть иначе?

Бетдек с повитухой надоили козьего и овечьего молока. Женщина показала, как кормить младенца. Объяснила Папе:

– Сударь, это временное решение. Без материнского молока твой сын не будет развиваться.

– Но он вырастет? Да?

– Вырастет, но останется слабым и болезненным.

Папа за считаные часы помешался на ребенке точно так же, как и на Лаиссе. Его сыну необходимо грудное молоко! Нужно было найти кормилицу!

Папа вскочил на ковер и отправился на поиски.

Не успел он скрыться, как Лаисса сказала:

– Котенок, тебе пора.

– Но…

– Котенок, ты готова. Это твой последний шанс. Иди. Коз я сама подою.

Она еще не дала ребенку имя. Папа тоже ничего не предложил. Несмотря на присутствие ребенка перед глазами, Котенок не до конца верила в его существование. В то, что ему позволено существовать.

– Я готова бежать, – сказала повитуха. И добавила: – Я хочу жить. Вернуться к родным. Если останусь, такой возможности больше не будет. Но одной мне не спастись.

Лаисса настаивала:

– Котенок, беги! Я справлюсь. Честно. А потом у меня всегда будет Папа.