Сердце стального дракона. Лекарь поневоле - Кира Иствуд

Требовал честной дуэли, а сам ударил в спину. Виран старше меня, но гораздо слабее. Его прозвали “Золотым драконом”, но на деле он пошёл в мать, она из рода янтарных. Я же перенял наследие стальной ветви, что тянется от могущественных алмазных предков. В итоге Виран пытался действовать хитростью, а когда ничего не вышло, то сбежал, поджав хвост. Придёт время и он вернётся, в этом я уверен. 

В комнате повисает вязкая тишина. Я прокручиваю в уме весь ужас, который случился. Какая мать, может решиться убить собственного ребёнка? Отец вмешался и погиб вместе с супругой. Брат напал исподтишка… Как Шейн сумел это пережить? 

Нет, он и не пережил… Просто уволок в самую дальнюю часть души, укрыл ледяной бронёй, заткнул уши, и делает вид, будто не слышит собственного крика.

— Проклятье, Алиса, пожалуйста, не делай такой жалостливый взгляд, — закатывает глаза Шейн. — Всё это было давно. Я совершенно спокоен, видишь? В императорских семьях есть истории и похлеще.

Он улыбается уголками губ, а мне хочется плакать. Плакать за него, за его родителей, за его брата. За судьбы, что покорёжили их жизнь. Я смотрю в глаза дракона, и чувствую невероятный груз печали, что он носит внутри. А ещё — там много вины, она буквально разъедает Шейна изнутри. 

— Ты чувствуешь себя виноватым, — бормочу я, ухватываясь за это ощущение, — но почему? Ты ведь ничего плохого не сделал!

Улыбка дракона меркнет. Он прикрывает глаза, словно пряча эмоции. 

— Потому что… — говорит он, но спотыкается, — …потому что сейчас поздняя ночь, а из-за меня не спишь ты, — произносит Шейн. — Мне пора бежать.

Когда он вновь открывает глаза, его эмоции надёжно спрятаны.

“Всё, закрылся, не пустит…” — понимаю я.

Дракон подхватывает меня под ноги и спину, подняв в воздух, переносит на кровать. Укутывает в одеяло, как ребёнка. 

— Меня не будет пару дней, — говорит он. 

— Ты отправишься в чёрный замок?

— Да. Скину тень прошлого и выжгу судьбу дикарки, — Шейн показывает запястье. Там всё ещё виднеются рваные буквы чужого предсказания, но они словно побледнели и смазались. — Видишь, она и без того ослабла. Проблем не будет. Главное — ты держись подальше от неприятностей, хорошо?

Он ободряюще улыбается, но эта улыбка не отражается в его взгляде.

— Постараюсь, — говорю я.

На прощание он нежно целует меня в губы, я провожу руками по мужской шее, пытаясь запомнить его тепло. 

Шейн отстраняется и идёт к выходу, но на пороге останавливается. Делает пальцами жест, словно скатывает косичку, а потом кладёт на столик уже знакомый мне шарик. 

— Пусть будет, — говорит дракон и, бросив на меня последний долгий взгляд, выходит в коридор. Я слышу, как Шейн сбегает по лестнице, а вскоре хлопает дверь. 

***

Остаток ночи я ворочаюсь, не в силах уснуть. Мысли крутятся вокруг Шейна. В последнее время стальной дракон — единственный, о ком я могу думать.

Вновь и вновь я воскрешаю в памяти поцелуи, от которых горела кожа, его слова, наши объятия… А затем вспоминаю леденящие душу призрачные лица его матери и отца. Его рассказ о кошмарах, о прошлом, о сложных судьбах его семьи. 

Простые люди не знают правды. Все винят Шейна, а он не спешит развеивать слухи, ведь истина страшнее. Она бросает тень на род стальных. Если бы я не увидела оживший кошмар, поделился бы со мной Шейн своей историей? Скорее всего, нет…

Мне мерещится, будто я упускаю из вида какую-то важную деталь, но как ни стараюсь, не получается ухватить её за хвост. Как же сложно… только я срываю один покров тайны, под ним обнаруживается ещё десять!

Я твёрдо решаю, что во время отсутствия Шейна, узнаю о его семье как можно больше! Наберу книг, расспрошу слуг, погружусь в дело с умом! Чем быстрее залечу рану дракона, тем скорее он избавится от кошмаров.

Я забываюсь сном с восходом солнца, а просыпаюсь оттого, что кто-то щекочет мне пятку. Оказывается, это рогатый банеко забрался под одеяло и теперь облизывает мою ступню шершавым языком.

Отдёрнув ногу, я замечаю на кровати ящерку. Та с невозмутимым видом развалилась на подушке.

— Это ты его привела? — сурово спрашиваю я. — Вы теперь друзьяшки, что ли?

Ящерка смешно наклоняет плоскую голову и прикрывает глаза, словно говоря: ”Раз у тебя есть новый друг, то и у меня тоже!”

Вздохнув, я выбираюсь из кровати. Тянусь во все стороны. 

"Всё будет хорошо! Мы справимся!" — говорю себе, умывая лицо. Настроение у меня самое боевое.

Одевшись и прихватив с собой шарик, оставленный Шейном, сбегаю по лестнице, но чуть не спотыкаюсь о последнюю ступеньку, потому что на диване меня ждёт тот, кого я в гости явно не приглашала.

— Ты! — возмущаюсь я.

— Я, — улыбается янтарный дракон, сверкая рыжими глазами с вертикальным зрачком. — Поболтаем, попаданка?

— Как ты сюда попал? — я перекрещиваю руки. 

— Через дверь, конечно, — обворожительно улыбается блондин.

— Очень смешно.

Дракон хмыкает, а потом медленно откидывается на спинку дивана. Склонив голову, проводит пальцами по золотистым волосам. Янтарный словно демонстрирует всё своё надменное великолепие. Может, другие девушки на подобное ведутся, но на меня ужимки и улыбки дракона совершенно не действуют. Я даже имя его вспоминаю с трудом… Элессар.

— Не думаю, что охрана бы тебя пропустила, — замечаю я. — Может, мне их окликнуть?

— Они не ответят, потому что крепко спят. Но у меня другой вопрос: все люди с земли такие негостеприимные?

— Только те, у кого с детства скверный характер, — говорю я, а сама пытаюсь понять, как лучше поступить. Скорее всего, на территории стального Элессар не сможет мне навредить. К тому же шарик вызова лежит в кармане.

Да и не выглядит дракон враждебным, скорее хитрющим, как демоническая лиса.

В памяти вдруг всплывает рассказ Шейна. Он говорил, что его мать из рода янтарных… Значит, этот тип — родственник стального? Дядя? А может, дедушка? Ведь драконы стареют куда медленнее людей.

Помнится, Шейн не хотел, чтобы я общалась с Элессаром. Мало того, он впечатал янтарного в стену лишь за один разговор со мной.

Но сейчас Шейн в чёрном замке, и, видимо, поэтому рыжеглазый осмелел. Пробрался в дом будто воришка, стражу усыпил… И ради чего? Что же так всполошило дракона, раз он пришёл несмотря на риск?

—