Фальдийская восьмерка - Андрей Андросов

Через ворота не суйтесь. Идите вдоль правой стены до второго входа, там дорога к карьеру. Братья клином впереди, Везим и Раскон замыкающие. Один мертвяк, два, три – рубите тихо, глушила беречь. До дома по крышам, если сможете, на площадь не соваться. Фонари не жечь, пока не припрет. На рубила петли, цепляйте на запястья, чтобы не остаться без оружия. Будете внутри – окна, двери баррикадируете первым делом, дальше шебуршите сколько надо. Один Жердан на входе, двое чистят дом, комната за комнатой. Запахнет жареным, кидайте зеленую сигналку с крыши, разбужу ревуна и прикрою. Красную – заберу вас. Со мной оставляйте хромого, от него все равно…

– Нет, – отрезал фальдиец. – Он с нами.

Брак невесело усмехнулся. Задумай он недоброе, остаться вдвоем со стариком, пока остальную команду на берегу будут жрать – лучшее, что можно себе представить. Хотя Шаркендар его откровенно поразил. Куда только делся тот чудаковатый похотливый старик, гневно орущий сверху про некую Филеастру, у которой, по слухам, поперек, а на деле – как у всех. Этот Шаркендар был собран и явно зол.

– Мне нужен человек на картечницу. Или ты для красоты ее купил?

– Я могу, – поднялась в воздух железная клешня.

– Нет, – снова сказал фальдиец.

Старик качнул головой, почесал подбородок и ответил:

– Тогда нормального прикрытия не жди, только ревуна.

– Двойную долю дам.

– Нет. Сам знаешь.

– Тройную. – Настаивал Раскон.

– Учи язык, рыжий, это помогает, – помотал головой Шаркендар. – Уходите через задние ворота, там просека наискось к берегу подходит. Как доберетесь, кидайте сигналку – подберу. Может, не пойдете?

– Надо. Сам знаешь.

– Упертый недоумок, – выругался старик и предпринял последнюю попытку переубедить рыжего: – Ну хоть утра дождитесь… Не знаете ведь, куда лезете.

– Вот и узнаем, – сурово произнес старший Жердан, взваливая на плечо тяжелую рогатину в полтора своих роста. – Когда еще появится возможность упереть поселковую…

– Казну.

– Скоро просвет, – посмотрел на небо Везим. – Время.

Шаркендар горестно вздохнул и полез наверх. Загудели просыпающиеся движки, слабые, винтовые, зато тихие. “Карга” медленно, крадучись прошла выше по реке, ткнулась в невысокий обрыв тупым носом. Внизу плеснула осыпающаяся земля.

– Зажигалки возьмите, побольше, – напутствовал старик, провожая взглядом перебирающегося на берег фальдийца. Тот шел последним, не отрывая руку от рукояти клинка. – Если что – поджигайте и бегите.

– Взяли. – ответил Раскон. – Уводи горжу, Шарк. Мы ненадолго.

Брак тащился в центре отряда, сгибаясь под тяжестью мешка со снаряжением. За пределами островка безопасности посреди реки, которую олицетворяла собой “Вислая Карга”, его вновь накрыло воспоминаниями о пережитой ранее жути. Поджилки тряслись, мокрая ладонь при каждом шаге норовила соскользнуть с пропитавшегося потом древка посоха. Он из раза в раз убеждал себя, что остаться на горже ему все равно не светило, а самое безопасное место сейчас – в центре вооруженного до зубов отряда.

Все тщетно. В голове килейскими барабанами гремели прощальные слова Тордена: “Беги, дурак!”

Беги, дурак! Беги, не оглядывайся, не лезь туда, о чем ты не имеешь ни малейшего понятия! Беги не раздумывая, не давая себе времени на размышления и сомнения, прыгай в свою пустоту. Прыгай в тот самый момент, когда ощутишь на затылке чей-то холодный, равнодушный взор.

Брак, казалось, ощущал этот взгляд. Под каждым кустом, за каждым стволом плакальщицы ему чудился безглазый, всклокоченный мертвец, оскаливший зубы в нечеловеческой улыбке. Кандар, судя по серебрящемуся испариной лбу и нервным подергиваниям головы, испытывал нечто похожее. И тоже боялся до усрачки.

Первого мертвеца встретили, когда стена Подречья была уже совсем близко: настолько, что на поверхности древесины стали отчетливо видны извилистые волнистые дорожки, явно оставленные гразгами. Молодой парень лет пятнадцати, вихрастый, одетый лишь в короткие полотняные шорты, рванулся откуда-то снизу, из зарослей высокой, по пояс, травы. Рванулся – и всей массой напоролся на услужливо подставленное лезвие рогатины. Изогнутые усы поперечины с гулким стуком ударились в грудину и старший Жердан хекнул, упираясь пяткой копья. Он даже успел, походя, плюнуть в рожу мертвеца, прежде чем подоспевшие братья заработали топорами.

Заняло все от силы секунд пять. Брак даже не успел толком осознать, что произошло, а троица уже неспешно топала дальше вдоль стены, оставив за собой переломанные, подергивающиеся части изрубленного на куски тела. Подошедший Раскон потыкал в них саблей, хмыкнул и жестом велел двигаться дальше.

До вторых ворот, прячущихся в недрах буйно разросшихся по стене ползучих растений, группа дошла быстро. Что неудивительно – звание поселка было явно выдано Подречью авансом, под поручительство очень влиятельных людей: кольцо частокола, почти идеально круглой формы, тянулось, в лучшем случае, на полтысячи шагов. Да и сам частокол оставлял желать лучшего – сколоченный явно наспех, из разномастных бревен, среди которых встречались не только серые плакальщицы, но и светлые гиуры вперемешку с какими-то темными, сучковатыми корягами.

Пару встреченных на пути мертвецов братья разделали быстро и почти бесшумно, действуя слаженно и без лишних движений. Еще одного приманил на себя из леса Везим, по-хитрому ухнув и встретив метнувшегося на него всколоченного старика ударом жахателя под колени. Лезвие топора врубилось с хрустом, мертвец завалился – и был добит неуловимо быстрым ударом сабли, начисто снесшим ему голову.

– Засов, – прошептал младший Жердан, изучив тяжелые створки. – Изнутри.

– Ломать? – спросил старший.

– Подождите, – сипло ответил Брак, пытаясь отдышаться. Путь дался ему нелегко, зато страх вновь отступил – уверенность, с которой горжеводы расправлялись с мертвецами, передалась и ему.

– Петли? – подал голос сероглазый, обводя взглядом ворота.

– Петли, – кивнул Брак. – Дайте свет.

Отблеск крохотного фонаря привлек еще одного мертвеца, зато механики смогли изучить и аккуратно развести тяжелые, грубые петли, старательно пытаясь не обращать внимания на доносящиеся сзади удары и приглушенное хеканье. Оставшиеся без опоры ворота аккуратно положили навзничь братья, умудрившись не звякнуть металлической окантовкой о булыжники уходящей к карьеру дороги.

Через осиротевший проем смутно виднелась задняя часть какого-то сарая и крохотный, мощеный камнем двор, по щиколотку заваленный удивительно светлым песком. В свете выглянувшего из-за облаков Правого, песок искрился и казался кем-то небрежно выкинутой горой драгоценностей, невесть каким образом оказавшейся в этом захолустье. Пятная темной кровью девственную чистоту дворика, у стены