8-9-8 - Виктория Платова

Пингвины — отличные ребята.

И почему это Фэл выбрала именно пингвинов для наглядной агитации?

Еще и из-за климата. Чудесные птицы обитают в высоких широтах, и в России тоже холодно. Еще как холодно — б-рр!..

«У нас в Британии, пишет Фэл, о русских ходит дурная слава. На некоторых из русских свалились шальные деньги, и они толком не знают, как ими распорядиться. Выставляют богатство напоказ, бравируют им, думая, что все в этом мире можно купить. Это касается мужчин. Женщины же пытаются продать себя по сходной (желательно — высокой) цене. Русские не знают, что такое традиции, человеческое достоинство и честь, они так и норовят словчить, подставить тебе ножку, пойти окольным путем. У русских ужасная история, она продолжается и сейчас. С русскими нельзя иметь дело, они обязательно тебя обманут. У нас полно политических беженцев, с трудом спасшихся от Кремля, они рассказывают страшные вещи. Если хочешь — я соберу для тебя материал, пришлю вырезки из газет. А о русской мафии и их бандитском государстве ты наверняка слышал и без меня. Конечно, нельзя мазать всех черной краской. И среди русских попадаются приличные люди, большие ученые, знаменитые деятели культуры — но это в основном те, кто порвал с режимом и сумел стать свободной личностью, впитав в себя демократические ценности. А в самой России (ужас! ужас!) нет никакого понятия о правах человека, там царит самый настоящий произвол. А знакомые знакомых моих знакомых говорили еще, что русские страшно ленивые и праздные. С ними нужно держать ухо востро, иначе прихватят то, что плохо лежит. И они постоянно пьют эту их русскую водку, и чистый спирт тоже. Это привычка, заложенная в генах: так они согреваются в своей невыносимо холодной тундре. Или это называется тайга? Или это называется Сибирь? А еще один человек неосмотрительно женился на русской, так она обобрала его до нитки и отсудила собственность. А еще была нашумевшая история с одним известным теннисистом, может, ты знаешь о ней? Этот теннисист поддался слабости и завалил какую-то русскую шлюху чуть ли не в отхожем месте. В таких случаях я лишь улыбаюсь и говорю: зов плоти, ничего предосудительного в этом нет. Кошмар начался потом, когда теннисист и думать забыл о шлюхе. А она не нашла ничего умнее, как залететь от этого клозетного соития. И, представь себе, родила! И через суд потребовала у бедняги миллионы на содержание ребенка. И получила их — вот ведь мерзость, хотя и узаконенная! После этого семейная жизнь теннисиста, как ты сам понимаешь, пошла под откос, жена его бросила (я бы тоже бросила). Говорят, такие факты совсем не единичны. И ты еще спрашиваешь у меня, что я думаю о русских! Нужно держаться от них подальше, вот что я думаю!

P. S. Уж не влюбился ли ты, упаси господи, в какую-нибудь русскую?»

Больше всего Габриелю хочется ответить Фэл: «да, влюбился. И собираюсь жениться», а еще лучше — послать ей телеграмму аналогичного содержания.

Это первое письмо, в котором Фэл не похожа на себя, а похожа на душевнобольную с целым букетов страхов и фобий. Куда подевались ее ирония, ее образность и восхитительная непосредственность слога? — ничего этого нет в помине. Есть лишь обрывки дурацких клише, потрясших своей косностью даже Габриеля — человека, далекого от политики и взаимоотношений между странами. Пожалуй, Фэл не стоит утруждать себя отправкой требухи из газет, Габриель и так получил представление об их непомерно раздувшихся аналитических обзорах на второй полосе. И о подвалах светской хроники, заполненных вонючей жижей: если ты небрезглив и согласен копаться в жиже денно и нощно, то тебе может повезти и ты выловишь бриллиантовое колье; при ближайшем рассмотрении оно окажется подделкой (подделывали, естественно, русские). Также можно выловить яхту стоимостью в полмиллиарда (принадлежащую русским), замок с привидениями (его, с особым цинизмом, выкупили русские, навсегда изгнав хозяев, проживавших там последние три столетия); ну и по мелочи — отели, теннисные корты и поля для гольфа. Их сгребли русские и только для того, чтобы засрать их до последней возможности, а потом продать втридорога. А наводнения, которые в последнее время преследуют Европу? Это наверняка русские, они заливают континент своей водкой. А лесные пожары, вспыхивающие то тут, то там? Снова русские с их чистым спиртом, который, как известно, является великолепным горючим.

Вот здорово!..

После манифеста Фэл, отдаленно смахивающего на знаменитую фултонскую речь сэра Уинстона Черчилля, Габриель вдруг начинает испытывать к русским трудно объяснимую симпатию и даже больше — он почти одержим ими. В нации, к которой с опаской относится весь мир, определенно что-то есть.

Жаль, что русские редко заглядывают в «Фидель и Че», а если и заглянут, не станешь же ты приставать к ним с вопросом «Вы, случайно, не из России?» Еще большую жалость вызывает тот факт, что двое русских (две русских) до сих пор не объявились. Между тем мешковина с окон напротив уже снята, а стекла украсили несколько постеров с видами неизвестного Габриелю города. Все это — зимние пейзажи с большим количеством живописно лежащего снега; они вызывают в Габриеле смутную тоску. Здания под снегом непривычно строги, их линии не назовешь простыми, но в них присутствует ясность. И чувствуется перспектива, от которой захватывает дух.

Очень удачные снимки.

Особенно хороши фонари и мосты, но лучше не смотреть на это великолепие, иначе снова упрешься в зиму. А зимы-то как раз хотелось бы избежать.

Заведение называется ТРОИЦКИЙ МОСТ, что означает это странное сочетание из большинства незнакомых Габриелю русских букв, он не знает. Хорошо еще, что внизу имеется вполне понятная приписка на испанском —

Cocina rusa у mediterránea[35]

Значит, владельцы и вправду русские, остается только выяснить, похожи ли они на пингвинов.

Наплыва посетителей в первое время не наблюдается, что ж, Габриелю это знакомо. Он и сам начинал с абсолютной пустоты. Место здесь не самое плохое, и, хотя вокруг полно всевозможных забегаловок с универсальным фаст-фудом, на русскую кухню еще никто не отваживался. Главное, чтобы она оказалась востребованной и чтобы ее окружало как можно меньше слухов, распускаемых истериками, подобными Фэл. Мол-де русские предлагают посетителям сырое медвежье мясо, приправленное черной икрой и залитое спиртом.

Габриель мысленно желает соседям процветания, а они все не появляются.

Между тем «Троицкий мост» кажется открытым круглосуточно, хотя на вывеске ясно указаны часы его работы — с двенадцати дня до одиннадцати вечера. В какую бы рань ни приходил Габриель — жалюзи над окнами подняты, но кто поднимает их утром и кто опускает ночью? Представители малых народов, которые нещадно эксплуатируются русскими, сказала бы Фэл.

Давно пора было наведаться к русским, представиться и поздравить с открытием, но что-то останавливает Габриеля.

Постеры. Здания под снегом и собственно снег.