Эринеры Гипноса - Елена Бычкова

– Что это?

– Безопасное место. Пока безопасное….Мое подсознание. Или, как его обычно называют, мир моих снов. – Мусорщик пошевелился, всколыхнув облако пыли, частично осевшей на его грязную хламиду, частично на самого Антэя.

– Похоже на склад старых вещей. Не хочешь разобраться здесь?

– Вряд ли, – сновидящий улыбнулся и опустил руку на плечо озадаченного собеседника. – А теперь послушай меня… Сейчас тебе ничего не грозит. Но атака повторится….Не сразу. И все же на тебя вновь попытаются влиять. Дэймос считал тебя обычным тусовочным идиотом, прыгающим за деньги на потеху толпе. Сунулся в твое подсознание и внезапно обнаружил там мощный блок, который не смог пробить. Случайным людям такую защиту не ставят. Теперь он возьмет небольшую паузу, чтобы разработать стратегию.

– И ты можешь предположить, какую? – Антэй сел, больше не ощущая ни боли, ни усталости. Надо признать, он вообще отлично себя чувствовал.

– Дэймос очень ценит, любит и бережет одну-единственную вещь. Себя самого. И каким бы великим он себя ни считал, всегда допускает, что может столкнуться с кем-нибудь еще более могущественным. И проиграть в схватке. Он не полезет сразу в твой сон, опасаясь нападения. Вдруг тебя охраняет сильный мастер снов. А может, еще более сильный бич сновидений.

Мусорщик поднялся, подошел к зеркалу и принялся рассматривать смутные тени, блуждающие в нем. А затем добавил:

– Поэтому сейчас он больше всего заинтересован в том, чтобы захватить твое реальное тело, если уж с твоим телом сновидения ему не удалось справиться.

– Подожди, – Антэй почти физически почувствовал, как мысли жалят изнутри его голову. – Если они хотят поймать меня в реальном мире, зачем повторять психические атаки? Да, я помню эту фишку, ты говорил, что дэймос никогда не отпускает свою жертву, но ведь это риск для него…

– Он будет наносить мгновенные, булавочные уколы, не оставляя следа, за который можно ухватиться. Их довольно для того, чтобы ослабить тебя, дезориентировать, заставить сделать ошибку, но недостаточно для нашей полноценной атаки.

– Ну… – Антэй слабо улыбнулся, глядя в спину Мусорщика, не отрывающего взгляда от зеркала. – Это слегка успокаивает.

– Ты не должен спать. Во сне ты станешь абсолютно уязвим.

– Дэймосы умеют через подсознание определять местоположение людей?

– Далеко не все.

Вина и сожаление снова обожгли лицо Антэя горячей волной.

– Если бы я не принес эти часы…

– Если бы ты не принес их, я бы не увидел много полезного.

– Чего, например?

– Образы, Антэй, образы. – Сновидящий обернулся, отвлекаясь от зеркала. – Время истекает… Ты не сможешь пробыть здесь вечно. Скоро придется проснуться. Помнишь последнее, о чем мы говорили в реальности?

– До того, как ты огрел меня палкой? – усмехнулся серфер. – Помню.

– Сейчас в Александрии есть один человек. Он тоже сновидящий. Найди его. Поговори с ним.

– Где он?

– В Центральном госпитале. Он поможет тебе.

– Как я его узнаю?

– Он сам тебя узнает.

– Имя?

– Тебе не нужно имя.

По тону Мусорщика стало ясно, что с вопросами пора заканчивать.

– Понял….Ну, я готов.

– Это мы сейчас решим. – Мусорщик опустил руку на голову серфера, как часто делал в детстве, когда хотел успокоить, и произнес: – Просыпайся. Пора.

И Антэй проснулся…

Кольцо из медной проволоки впивалось в палец, шишка на голове увеличилась, казалось, вчетверо, горло забила мелкая труха, слух терзали резкие голоса, звучащие очень близко, в бок уткнулось нечто жесткое, спина затекла от неудобного скрюченного положения.

Антэй хотел развернуться, но его плечо крепко сжали, запрещая шуметь. Он узнал руки Мусорщика и через мгновение понял, что тот скорчился рядом. Спина и бок ощущали медленно тянущую живое тепло прохладу камня, пальцы скользнули по шершавому песчанику, а затем наткнулись на деревянные доски.

Они находились в каменной нише, выдолбленной в стене и задвинутой грудой ящиков.

– Еще раз повторяю, – произнес совсем близко раздраженный до предела мужской голос. – Ты видел этого парня? Сюда смотри. Сюда, говорю!!

В ответ прозвучало невнятное громкое мычание и хныканье.

– Оставь его, – включился в странную беседу второй голос. Скучающий и равнодушный. – Видишь же – идиот. Слова сказать не может.

– Все они тут идиоты! Или прикидываются… Куда пополз? – Приглушенный звук удара сменился жалобным нытьем. – Он должен быть здесь. У меня четкая установка.

– Собираешься перекапывать всю свалку в поисках одного белого? Тебе года не хватит и гарнизона солдат.

– Он скрывается где-то недалеко.

– Тут его точно нет. Слишком близко к городу. А ты хочешь подхватить какую-нибудь заразу, копаясь в этом дерьме?

Секундная пауза сменилась решительным:

– Ладно. Идем. Продолжим завтра.

Еще один удар, затем новая череда плаксиво-ноющих завываний. Грохот, с каким падает на пол тяжелый предмет, дробное постукивание мелких рассыпающихся вещей.

Шаги постепенно удалялись, пока не смолкли совсем. Затем ящики с той стороны начали сдвигать, в дыру заглянул оборванный старик с обритой головой и свежим кровоподтеком на лбу.

– Убрались, – сказал он абсолютно внятным голосом. – Можете выходить.

– Спасибо, Горус, – отозвался Мусорщик, ловко выбираясь из укрытия.

– Они вернутся. Не знаю, чем ты им не угодил, – крыса ткнул заскорузлым пальцем с черным ногтем в серфера. – Но они прицепились к тебе как парша к собаке.

Антэй быстро огляделся. Едва освещенная серым, дрожащим и дергающимся светом ветхого допотопного генератора комната забита коробками с продранными боками, из которых торчат обрывки разноцветных тканей. На затертом земляном полу раскиданы катушки с нитками. По сравнению с обычными лачугами свалки эта выглядела очень прилично.

– Тебе надо уходить, Антэй, – сказал Мусорщик.

– А ты?

– Я смогу о себе позаботиться. Я знаю здесь каждый угол, каждую нору. Свалка – мой дом. Мой, а не твой. Ты должен уйти.

– Нет, я не могу бросить тебя!

– Хорошо, объясню проще. Ты стал для меня серьезной помехой. Я должен постоянно наблюдать за тобой. Заботиться, уводить от преследователей, договариваться с людьми. Мне сейчас не до тебя. У меня есть другие дела. Уходи, и закончим с этим.

Антэй почувствовал неловкость, переходящую в приступ стыда. Из-за него рискуют все эти люди и Мусорщик в первую очередь.

– Извини. Я понимаю.