Кружево Парижа - Джорджиа Кауфман

подхватила кардиган и присоединилась к нему, опираясь на оштукатуренные перила.

– Я не жалуюсь. Сейчас я понимаю, что даже не задумывался о путешествиях. Быстрые машины, красивые женщины – это было. Но Лондон – боже мой! Такое мне и в голову не приходило.

– Не только Лондон, Джим. У нас намечается большое турне.

– Что это?

– То, что все богатые американцы делали веками в поисках культуры и утонченности.

– Ха! – засмеялся он. – Тут у тебя работы непочатый край.

Я взглянула на него.

Он смотрел вдаль. Его было не узнать, улыбка до ушей не сходила у него с лица, как у взволнованного мальчишки. Заразительная улыбка. Я немного расслабилась.

– Соглашение, которое мы заключили, Роза, – очень удачное вложение средств. Я нисколько не сомневаюсь.

Я словно получила пощечину и отвернулась, чтобы смотреть, как лодки борются с волнами грязно-коричневой воды.

Я любила свое дело, но никогда не сводила все события к инвестициям и сделкам.

– Расскажи мне, куда мы отправимся, – попросил он, не сводя глаз с Темзы.

– Париж, Женева, Венеция, Флоренция, Рим и Неаполь.

– А Вена?

– Вена слишком далеко.

Все он не получит.

В первый же день в Лондоне Джиму хотелось бродить по улицам, а мне посетить музеи и галереи. Мы пошли на компромисс. Он взял карту у администратора и возглавил поход. Мы наткнулись на «Стэнфордс», как только вышли из гостиницы и прошли через Ковент-Гарден к Британскому музею. Джим потащил меня в похожий на пещеру магазин карт и туристических справочников. Он сосредоточенно разглядывал гору карт, раскрывал их, клал обратно, отыскивая самые лучшие. Видимо, для человека, сколотившего состояние на земле и недвижимости, чтение карт, поиски очертаний городов, дорог и гор было привычным делом.

Потом он настоял, чтобы мы пошли на Карнаби-стрит.

Меня привлек парад девушек в мини-юбках, хиппи в макси и даже несколько человек в коротких шортах. Джим вряд ли обратил на них внимание, предпочитая разглядывать здания, отмечая эклектическую мешанину стилей и времен. Он терпел, когда я интересовалась магазинами, но, зайдя в один бутик с индийскими юбками, фасонно окрашенными топами и неподшитыми джинсами, стал ждать снаружи.

На дороге щеголяли мужчины в хорошо сшитых костюмах, котелках и с зонтиками в руках – повсюду чувствовалось влияние Мэри Куант.

На следующее утро после завтрака Джим разложил на столе огромную, купленную в «Стэнфордсе» карту Европы и наклонился над ней, попивая кофе.

– Мы полетим? – спросил он, проводя пальцем через Ла-Манш к Франции.

Я на секунду задумалась.

– Нет, Европа слишком мала, поедем поездом. Так больше увидим.

– А на машине? Можно взять напрокат – черт, купить – хорошую машину и путешествовать.

– Джим, это не Америка. Дороги плохие, переполненные. Тащиться будем целую вечность.

– Торопиться вроде некуда.

Он водил пальцем по дорогам, помеченным красным цветом, соединяющим европейские торговые и культурные центры.

– Все время, когда новобрачные занимаются другими делами, мы можем ехать. – Он отхлебнул кофе. – Или предложишь что-нибудь поинтереснее?

У меня закралось подозрение, и я молчала. Однако по его тону трудно было что-нибудь определить, а лицом он уткнулся в карту. Как бы четки ни были условия договора, теперь, когда мы проводили медовый месяц, я все равно тревожилась. Я знала, что меня ждет, но иногда, на мимолетное мгновение, отчетливо ощущала, что он меня дразнит. Нужно было разработать стратегию. Доказать, что Граса ошибается.

– Нет, я ведь уже все заранее зарезервировала, – наконец объяснила я. – Перезаказывать отели вряд ли получится. И так мы больше увидим.

На другой день я привела Джима на Сэвил-Роу, где шили мужскую одежду, и с него сняли мерки для пиджаков, рабочих костюмов и хорошего смокинга. Увидев цены, он заартачился, но я настаивала, доказывая, что одежда – ключ к успеху, и в высших слоях общества Манхэттена достаточно снобов, которые оценят его новый гардероб. Как и многих мужчин, покупка одежды его не радовала, но портные привыкли работать с такими клиентами, и я оставила его на их попечение. А сама тем временем взяла такси до Кингс-Роуд, взглянуть на лондонскую моду.

Я не удивилась, что он вернулся в наш люкс первым.

С самодовольной улыбкой он сидел на диване, положив ногу на ногу.

– Как прошли примерки? – спросила я, закрыв за собой дверь.

– Нормально, – пожал плечами он. – На следующей неделе одежда будет готова, и ее пришлют или мы заберем на обратном пути.

Его лишенный эмоций тон означал, что радовался он не одежде, поэтому я огляделась, нет ли в комнате чего-то еще.

– Ясно.

Я поставила сумки. Кроме необходимых покупок в бутике Мэри Куант я приобрела к зиме несколько кашемировых свитеров для нас обоих в «Берлингтон Аркейд».

– А рубашки?

– Я вернулась на Джермин-стрит.

Он вздохнул, не пряча безразличия.

– Ничего нового.

Мой краткий осмотр комнаты не выявил ничего нового, кроме подноса с серебряным чайным сервизом, включая столик со множеством полочек с бутербродами, пирожными и булочками.

– Чай не остыл? – спросила я.

– Только что принесли. Присоединяйся.

Он похлопал по дивану.

Я села.

– Джим, опять карты?

Рядом с подносом лежала небольшая стопка. Я подняла самую большую карту дорог передо мной, и там, под ней, лежало два набора ключей от машины с серебряной эмблемой «Роллс-Ройса» на черных кожаных бирках.

* * *

Я отменила заказ на железнодорожные билеты, и мы отправились в Париж в двухместном «Роллсе» с откидным верхом.

Через два дня Париж ему наскучил, и теперь, когда Мадлен умерла (я ездила на похороны в 1968-м), у меня не было причин оставаться дольше.

Джим заявил, что хочет открыть счет в швейцарском банке, и на следующий день мы покатили в Швейцарию. Он ощутил вкус езды, и я отменила все заказы номеров в отелях, чтобы чувствовать себя вольготнее. Я послала факс Грасе, но понимала, что она будет недовольна. Теперь ей было сложнее со мной связаться.

Не сказать, что у Джима машина «плелась» – он уверенно выдерживал верхнюю планку скоростей, – но постоянно останавливался полюбоваться красивыми видами, осмотреть какой-нибудь замок или церковь, заехать перекусить. И каждый раз, будь то маленькая деревенька или большой город, он находил контору по продаже недвижимости и изучал витрины, определяя стоимость земли и домов, сравнивая с ценами Нью-Йорка и Манхэттена. Он знал цены на недвижимость по всему Восточному побережью и насчет земли любил держать нос по ветру.

Мы провели пару дней в Женеве. Я осталась в отеле, принимая тайленол, чтобы усмирить невыносимую головную боль, пока Джим посещал частные банки и сидел в комнате, делая заметки в блокноте в кожаном переплете, сравнивая условия и ставки.

Я