Дневник Габриеля - Скотт Фрост

Джеймс врубила сирену и мигалки, и мы понеслись на юг по Орандж Гроув.

— Нужно найти такое место, чтобы больше никто не пострадал, — сказала я, расстегивая ветровку.

Джеймс несколько секунд не сводила взгляда с бомбы, не в силах скрыть шок.

— Решили, что бомбу будут взрывать в овраге.

Она еще раз нервно посмотрела на меня, а потом отвернулась и сосредоточилась на дороге.

Я взяла рацию.

— Это лейтенант Делилло. Мне нужно поговорить с Гаррисоном.

Джеймс нажала на газ и обогнула две другие полицейские машины, загородившие дорогу, а потом резко повернула на запад и поехала по направлению к оврагу.

— Если вы на что-нибудь наедете, офицер, мы обе умрем.

Я заметила легкий румянец на ее щеках, а потом она сбросила скорость и покрепче взялась за руль обеими руками. В рации раздалось потрескивание, а потом я услышала голос Гаррисона.

— Лейтенант, с вами все в порядке?

— В дневнике говорилось, где Лэйси?

Молчание.

— Гаррисон?

— Нет…

От его слов у меня перехватило дыхание. Я откинулась на сиденье, оставив микрофон лежать на коленях. Вот оно. Мы могли найти Лэйси только в одном случае — если Габриель скажет нам. Не может быть, не может быть. Нет, только не это. Я только что была с ней в одной комнате, слышала ее голос. Дочка была всего в паре метров от меня.

Может, я не так выразилась, и Гаррисон меня не понял.

— Ты уверен? Ты все прочел?

Он несколько секунд молчал. Я представила, как он смотрит на Чавеса и ищет у него ответа.

— Ты уверен? — еще раз спросила я.

— Мне очень жаль, — сказал Гаррисон.

Я перестала слышать вой сирены. Лица людей, мимо которых мы проезжали, слились в одно размытое пятно. Небо постепенно выцветало, пока не стало серым.

— Расскажите мне о бомбе, — попросил Гаррисон, но я его не слышала.

Джеймс повернула на бульвар Арройо и поехала вдоль каньона. Дома вдоль улицы были превосходными образцами практически всех архитектурных стилей, которые пытались завоевать калифорнийскую мечту: роскошные строения в стиле «тюдор», одноэтажные ранчо, испанские виллы, домики в ремесленном стиле. Они казались памятниками исчезнувшей империи. Пейзаж перестал быть моим, я стала чужестранкой.

Я взяла рацию:

— А там вообще что-то говорится о Лэйси?

Сначала я услышала только помехи.

— Нам нужно сосредоточиться на бомбе, — сказал Гаррисон.

— Черт побери, скажи, что там написано!

Раздался голос Чавеса:

— Алекс, боюсь, она умерла.

Я закрыла глаза и покачала головой.

— Я не верю.

— Алекс…

— Нет!

Я выключила рацию и тут увидела цепочку из пятидесяти трех платформ, выстроившихся в ожидании начала парада. Им предстоит миновать пять с половиной миль. Квартал за кварталом мы проезжали мимо оживших открыток размером с полуприцеп, каждый сантиметр которых был покрыт цветами, словно они выросли на платформах после проливных дождей. Да, отличный символ того, что в Калифорнии вода и мечта — двигатель прогресса. И за все сто пятнадцать лет ничто не могло помешать параду.

Мы добрались до поворота к оврагу и проехали мимо полицейского автомобиля. Внизу, метрах в тридцати от того места, где было обнаружено тело мексиканского майора, в центре автостоянки стоял контейнер для транспортировки взрывчатых веществ, оцепленный по периметру на случай… если я взорвусь прямо здесь.

Джеймс проехала мимо полицейских в самый центр зоны безопасности и открыла дверцу.

— Подождите здесь.

Я кивнула.

— Удачи, лейтенант. Надеюсь, что они ошибаются насчет вашей дочери.

Она быстро ушла, и тут появился Гаррисон с чемоданчиком в руке, в бронежилете и шлеме с пуленепробиваемой защитной маской. Я видела, как вдалеке беспомощно переглядываются Чавес и Хикс. Я открыла дверцу, поставила ноги на землю, но сама осталась сидеть. Гаррисон прошел пятнадцать метров и сел на корточки передо мной, наши глаза встретились.

— Вы в порядке?

Я кивнула. Ну да, в порядке.

Его взгляд переместился на бомбу. Когда Гаррисон увидел, с чем ему предстоит иметь дело, то перестал казаться вундеркиндом.

— Эта бомба сложнее предыдущих, — сухо заметил он.

Гаррисон снял шлем и поставил его на капот.

— Надень-ка его обратно.

— Если эта штука взорвется, то шлем не поможет.

Он расстегнул бронежилет и снял и его тоже.

— Как вы думаете, сколько у нас времени?

Я посмотрела на часы.

— Тридцать минут.

Он покачал головой.

— Этого мало.

— Габриель ждет, что я выйду на Колорадо, когда первый оркестр повернет за угол с Орандж Гроув.

Гаррисон осмотрел бомбу, а потом что-то мысленно прикинул, качая головой.

— Мне нужно, чтобы вы сняли ветровку и я посмотрел со спины.

Я встала, Гаррисон обогнул меня и аккуратно снял с меня куртку.

— Ну и как вид сзади?

— Почти так же, как спереди.

Он вернулся и начал изучать провода.

— Габриель прикреплял к вам что-то скотчем? По вашим ощущениям, провода где-нибудь касаются кожи?

— Вроде нет.

— Хорошо.

— Почему?

— Он мог бы пропускать слабый ток прямо через ваше тело, разорвешь цепь и… всё.

Гаррисон осмотрел каждый сантиметр устройства в поисках слабого места, просчета.

— Я хочу, чтобы ты кое-что мне сказал.

Его взгляд на мгновение замер.

— Хорошо.

— Габриель написал в дневнике, что убил Лэйси?

Он с неохотой кивнул.

— А уточнил, когда именно?

Гаррисон задумался, вспоминая текст.

— Нет.

— Тогда она еще жива.

Гаррисон оторвался от бомбы.

— Хорошо, — сказал он, в его голосе слышался вопрос.

— Он убьет Лэйси только после телефонного звонка.

— Не понимаю.

— Как только начнется парад, я выйду на Колорадо.

Гаррисон кивнул:

— Да, так было в его дневнике.

— Телефон в кармане жилета зазвонит, и я должна услышать, что с Лэйси все хорошо. И тогда он скажет мне, что дочка умрет. Я услышу, как она кричит… Габриель не упустит возможности продемонстрировать свою власть. Это смысл его жизни, власть нужна ему как воздух.