Небеса нашей нежности - Анна Велозо

Потому что речь могла идти только об этом. Только Бель связывала его с этим мальчиком.

– Дело в Бель, – начал Августо.

– Да что ты говоришь!

Ирония в голосе Фелипе сбила парня с толку.

– Да, – запнувшись, продолжил он. – Насколько я понимаю, она вернулась домой. Наверное, она рассказала вам о том, что произошло.

– Нет, к сожалению, она этого не сделала. Если тебе что-то известно, я был бы тебе очень благодарен, если бы ты все мне изложил без лишних экивоков.

– Я даже не знаю, как сказать…

Фелипе возвел глаза к потолку. Он считал, что этот парень умнее. Сейчас же Августо сидел перед ним дурак дураком.

– Не торопись, – подбодрил его Фелипе, натянуто улыбаясь.

– Понимаете, Бель устроилась на работу в «Касабланку». Она пела и танцевала, как богиня, клянусь. Она забронировала мне столик… – Августо запнулся. Он никогда не страдал косноязычием – почему же сейчас ему так трудно рассказать о случившемся? – После бурных аплодисментов она выступила на бис. А затем отправилась в гримерку. Я хотел пойти за ней, поздравить ее с удачным выступлением, понимаете?

Фелипе утвердительно хмыкнул, кивая. Он уже предчувствовал неладное.

– Но перед ее дверью стоял какой-то тип, он меня не пропустил. Избил меня, видите? – Августо закатал рукав потертой рубашки и показал Фелипе крупный синяк на предплечье. – До сих пор не сошел. Так вот, я это к чему… Я хочу сказать, что не мог этого предотвратить.

– Чего?

– Ну… эм… нападения на Бель.

– Какого еще нападения? Что именно произошло?

– Их было четверо, – пробормотал Августо. – Плюс тот, у двери. У меня не было ни единого шанса. Как и у Бель.

– Ты же не хочешь сказать, что… – Фелипе замер от ужаса.

– Именно. – Августо смущенно отвернулся.

– Господи, помоги бедняжке! – сорвалось с губ Фелипе. Он закрыл лицо руками, его тело сотрясалось от рыданий, но слез не было.

– Я подумал, что вы должны знать. – Августо стало неловко.

Он смущенно двинулся в сторону двери. Нужно убираться отсюда, а то он и сам расплачется!

– Останься!

– Я… Я ни в чем не виноват, честно. Я хотел помочь ей, но тот тип оказался сильнее.

– Я тебя ни в чем не упрекаю. Ну же, присядь. Хочешь кофе? Или чего-нибудь покрепче. Погоди, мне кажется, где-то тут еще оставался бренди. – Фелипе нервно заметался по комнате, открывая дверцы шкафов.

Вскоре он поставил на стол два пыльных стакана и полупустую бутылку. Распределив ее содержимое по стаканам, он залпом выпил свою порцию и сел за стол. Похоже, теперь он взял себя в руки.

– Я хочу, чтобы ты рассказал мне все, что знаешь. Кто эти мужчины? Ты сумеешь их опознать? Бель сможет описать их полиции?

– Она, черт побери, наотрез отказалась идти в полицию, – ответил Августо. – Простите за ругань, с языка сорвалось.

– Но почему не хочет?

– Она считает, что с точки зрения мужчин темнокожая девушка сама виновата, что с ней такое случилось.

«И она в чем-то права», – подумал Фелипе. К сожалению. Изнасилованные девушки и женщины вынуждены были проходить через новое унижение, отвечая на вопросы похотливых полицейских.

– Но… – начал Августо.

– Но?

– Но у нас есть имя. Одного из мужчин, которые были в гримерке.

– Говори же, парень, или мне из тебя это слово клещами вытащить? – нетерпеливо воскликнул Фелипе.

– Энрике Альмейда Кампос. Но Бель не уверена, его могли звать Энрике Альмейда Сантос. Бель говорит, он единственный ее не тронул, только смотрел.

– Это еще хуже! Если ты единственный из компании, кто не напился или по другой причине сохраняешь более-менее здравый рассудок, ты должен удержать своих товарищей от совершения преступления. – Фелипе вздохнул и вдруг задумался. – Энрике Альмейда Кампос, говоришь? Почему-то это имя мне кажется знакомым.

– Да, Бель тоже так показалось. Поэтому я навел справки.

– Да?

– Я спросил людей, которые читают колонку сплетен в газете, понимаете…

– Августо, говори уже, а то я за себя не отвечаю!

– Говорят, он богатый хлыщ, который вскоре женится на дочери Виктории Кастро да Сильва, этой светской львицы, знаете ее? Поэтому его тоже упомянули в газете.

Фелипе был ошеломлен. Эти новости еще нужно переварить.

– Что мы с ним сделаем? – спросил Августо, широко распахнув глаза.

Сейчас он был похож на подростка, предвкушающего возможность наконец кого-то побить.

– Пока ничего. Мне нужно будет поразмыслить над этим. – Фелипе увидел, что парень не двинулся с места. – Спасибо, Августо.

Августо не уходил не потому, что не понял намека. Ему показалось, что сеньор Фелипе должен проявить хоть какую-то благодарность, например, предложить ему место на фирме. Пожав плечами, парень молча вышел из кабинета. Он предал свою любимую Бель, изменил собственным принципам, и ради чего?

Ничего.

Жизнь так несправедлива.

Фелипе долго раздумывал над тем, что делать дальше. Как воспользоваться полученными знаниями? Может быть, собственноручно задушить этого ублюдка Энрике? Или сдать его в полицию? Или очернить его в глазах доньи Виктории? Она-то уж точно придумает, как наказать будущего зятя. Но тогда Фелипе лишится удовольствия видеть это наказание – такие люди, как tia Виктория, скрывают дела семьи от общественности.

И все же такое решение показалось Фелипе самым лучшим. Он хотя бы увидит ее лицо, когда она услышит эту ужасную новость. Это немного его утешит.

Оставив так и не прочитанные документы на столе, Фелипе набросил пиджак, надел шляпу и поспешно покинул кабинет. Секретарша удивленно посмотрела ему вслед.

Когда такси остановилось перед роскошным домом на улице Глория, где жила Виктория Кастро да Сильва, этот план показался ему глупым. Какое отношение эта женщина имеет к его дочери? Почему нужно рассказывать о несчастье Бель именно ей? Наверное, Виктория только посмеется над его словами, и он будет стоять у нее в гостиной как полный дурак.

– Вы выходите или нет? – осведомился таксист.

Это подстегнуло Фелипе. Он заплатил и вышел на улицу. Горничная открыла ему дверь.

– Меня зовут Фелипе да Сильва. У меня встреча с доньей Викторией, – сказал он.

Молоденькая негритянка пригласила его войти и подождать в холле.

«Вот так просто, – подумал Фелипе. – Неужели они совсем не боятся воров или непрошеных гостей?» Он залюбовался огромными картинами, украшавшими холл и стены вдоль лестницы.

– Фелипе!