Небеса нашей нежности - Анна Велозо

Как же он ненавидел голос этой женщины! Женщины, которую ее отец считал сестрой.

– Наверное, я позабыла о том, что тебе назначена встреча.

– Tia Виктория, как я рад видеть вас в добром здравии! Да, память с приходом старости лучше не становится.

Его слова были невежливыми, даже оскорбительными. Фактически он обозвал донью Викторию старухой. А ведь она вовсе не была старой. С некоторой завистью Фелипе отметил, что она все еще очень красива – в отличие от его жены.

Женщина посмотрела на него с раздражением, но подыграла ему.

– Что привело тебя сюда? – спросила она, следуя в гостиную. – Сегодня прекрасная погода, может быть, присядем на веранде? Ах, что я говорю! Для таких людей, как ты, свежий воздух и без того привычен.

Едва выйдя во дворик, она закрыла дверь в салон и резко сменила тон.

– Что все это значит?

– Я горд тем, что могу вовремя сообщить вам, tiazinha, что вы собираетесь выдать вашу дочь за преступника.

– Что за чушь? Энрике – человек беззлобный, он и мухи не обидит. И у него прекрасная репутация.

– Ну, может быть, он талантливый актер. Я выяснил, что когда рядом нет вас или вашей дочери, он ведет себя как подонок. Принимает участие в групповых изнасилованиях, вы об этом знали?

– Говори уже, если тебе есть что сказать, – напустилась на него Виктория, чтобы скрыть испуг. – У меня мало времени.

– Прекратите обращаться ко мне на «ты». Время рабства прошло, если вы не заметили. Кстати, мой отец был вашим братом, по крайней мере, он так считал. Мне же сложно поверить в это, поскольку у него была масса положительных качеств, а у вас…

– Да-да-да. А теперь переходи… переходите к делу.

– На прошлой неделе пять хорошо одетых мужчин, судя по всему, из высшего общества, отмечали день рождения одного из них в ресторане под названием «Касабланка». – Голос Фелипе задрожал от гнева. Сглотнув, он глубоко вздохнул. Эта история давалась ему нелегко. – Они были в таком восторге от выступления певицы, исполнявшей свои песни на сцене в ресторане, что потом зашли к ней в гримерку. К сожалению, они не удовлетворились только комплиментами. – Фелипе опять сглотнул. Он не мог спокойно говорить о том, что случилось. На глаза наворачивались слезы. – Один из мужчин встал за дверью, чтобы никого не пускать туда. Трое остальных связали девушку, заткнули ей рот и напали на нее, точно звери. Четвертый мужчина в комнате не принимал участия в этом преступлении, но он стоял там все это время. И смотрел.

– Это ужасно… – пробормотала потрясенная донья Виктория.

– Жертвой изнасилования стала моя дочь. И она была еще девственницей. Она с надеждой смотрела в будущее, исполненная жаждой деятельности. Теперь она сломлена.

– Мне… мне очень жаль, – тихо сказала женщина.

И она говорила искренне. История ужаснула ее. И все же инстинкт самосохранения взял верх, и она спросила:

– Но при чем тут я? Это дело полиции.

– Вы тут ни при чем, дорогая донья Виктория. В отличие от вашего будущего зятя. Я просто хотел, чтобы вы об этом знали. Уверен, вы сможете придумать ему наказание похуже, чем полиция. Наши стражи закона просто похлопают его по плечу, отпуская сальные шуточки.

– Откуда вы знаете, что Энрике имеет к этому какое-то отношение? Наверняка вы что-то путаете.

– Спросите у него сами.

Поклонившись, Фелипе ушел.

О да, она его спросит! На втором этаже, на балконе гостевой комнаты притаилась Ана Каролина. Она застыла от ужаса. Это все неправда! Что за кошмарная история?

Девушка вышла на балкон, чтобы почитать новый роман немецкого писателя Гессе «Сиддхартха» – и насладиться покоем. Эту книгу ей привезла Мария – к счастью, томик был не на немецком, а во французском переводе.

Они с Морисом отправились в кино – книги они читать не любили, но часто дарили, чтобы произвести на знакомых впечатление истинных интеллектуалов – это было нынче в моде, tres chic.

Да, о чтении теперь не могло быть и речи.

Энрике – насильник?

Это невозможно. Исключено.

– Это не дом, а проходной двор какой-то, – пожаловалась Ана Каролина. – Мария и Морис, тетя Жоана и ее муж, а скоро еще и моя бабушка из Португалии приедет. Тогда станет еще хуже – они с мамой терпеть друг друга не могут. Надеюсь, у avo, бабушки, хватит здравого смысла, чтобы поселиться в гостинице, как я ей и посоветовала.

На самом деле Ана Каролина хотела поговорить с Энрике вовсе не об этом. Но она не знала, как перевести разговор на нужную ей тему, поэтому начала с жалоб на мелкие хлопоты.

– О, твоя бабушка приедет? Ее не было в списке приглашенных.

– Нет, донья Виктория «позабыла» ее пригласить. Собственную мать, Энрике! Как можно быть такой бессердечной? Но я ей написала. Донья Альма – очаровательная пожилая дама. Ей уже за восемьдесят, но она прекрасно сохранилась. И сейчас путь через Атлантику уже не так труден, как прежде. Я думаю, с ней все будет в порядке.

– Ну конечно. Как полагаешь, она одобрит твой выбор? – Он подмигнул.

«Если узнает то, что знаю я, то определенно не одобрит».

Но Ана Каролина не воспользовалась этой возможностью сменить тему. Она не знала, как заговорить об этом. Девушка была потрясена, шокирована, ее доверие к Энрике пошатнулось.

– Она знает о твоем высоком происхождении. Уже это сделает тебя в ее глазах идеальным супругом. Она высоко ценит аристократию.

Энрике скорчил недовольную гримасу.

– Но, думаю, когда она познакомится с тобой поближе, то полюбит тебя всем сердцем, независимо от твоего происхождения.

– Я буду рад с ней познакомиться.

– А я буду рада с ней повидаться.

– Твои братья тоже приедут, да?

– Ну конечно. А что?

– Поселятся у вас?

– О господи, нет! В доме стало бы невыносимо, если бы там поселились еще две семьи, причем с детьми. У нас, конечно, большой дом, но не огромный. По-моему, мама забронировала им номера в «Копакабана Палас».

– Детям там понравится.

– Да, точно.

– Если погода не изменится.

– Да.

«Какой странный разговор», – подумала Ана Каролина. Может быть, Энрике чувствует то же, что и она, и ищет повод, чтобы обсудить совсем другое?

Но что?

– А с моей стороны будет совсем мало гостей, – с сожалением протянул Энрике.

– Моя mae еще кого-то забыла? – спросила Ана Каролина.

– Нет-нет. Она разослала приглашения всем, кто был в моем списке, и, насколько мне известно, все придут. Их просто слишком мало. У меня же нет братьев и сестер, у родителей их тоже не было, а дедушка с бабушкой давно умерли. Иногда я завидую тому, что у тебя такая большая семья.