Хищник - Макс Мах

– Не за что! – «отмахнулся» командарм. – Но с Легионом могут возникнуть серьезные проблемы. Могут, знаете ли, не понять…

– Могут и не понять, – согласилась Дарья. – Но отчего-то мне кажется, что ни с кем другим они работать не хотят или, может быть, не могут?

– Не кажется! – согласился с очевидным Егор Кузьмич. – Но если я с ними не объяснюсь…

– А вы объяснитесь?

– Очень сложно быть не искренним перед партией, княгиня! – Притворно вздохнул командарм. – Вам ли не знать?

– Но? – подвела черту Дарья, у которой на дискуссию времени уже не оставалось.

– Но своих не сдаем! Да и куда они денутся! – подвел черту Егор Кузьмич, который тоже, видно, следил за временем. – У них свои ограничения, у нас – свои. Что-то придется рассказать, но не все, – успокоил он Дарью. – Удачи, Дарья Дмитриевна!

Звякнул колокольчик, и Дарья перевела взгляд на входную дверь. Командарма она почувствовала минут пять назад, но сейчас – как и договаривались – он появился в кафе во плоти. Егор Кузьмич стоял слева от дверного проема, пропуская перед собой Сабину. Выглядел он замечательно. Темный костюм, светлый плащ, фетровая шляпа – ни дать ни взять солидный господин, не без удовольствия переживающий свою осень в преддверии зимы. Ну, и дама соответствовала. Молода, соблазнительна, элегантна. В общем, вполне убедительна в нынешней своей роли – последняя любовь стареющего героя. Сабина оделась скромно, но со вкусом, которого у нее не отнимешь. Впрочем, несколько нерядовых камешков – в ушах и на длинных красивых пальцах – намекали на то, что скромность отнюдь не синоним стесненности в средствах.

Женщина встретила взгляд Дарьи, улыбнулась и пошла по проходу к их с Марком столику. Командарм следовал за ней, отстав буквально на полтора шага.

«Хорошая пара!»

Тут, что называется, не поспоришь – хорошая! И дело вовсе не в том, как они выглядят здесь и сейчас, – этот «театр» Дарья уже видела и не раз, – а в том, насколько они гармоничны, каждый сам по себе и оба вместе. Поразительная естественность – вопреки очевидной склонности к фарсу, переходящему в балаган, – и удивительное совпадение в деталях.

– Господа! – встал им навстречу Марк.

– Беллисима! – склонился он к узкой руке Сабины.

– Егор Кузьмич, голубчик! – протянул он руку командарму.

Для разнообразия говорили по-русски, хотя, по мнению Дарьи, местный вариант великорусского наречия напоминал скорее новоархангельский русский ее собственного мира, чем тартарский или новгородский диалекты. Вообще, мир, в котором они теперь пребывали, оказался симпатичным, но совсем непохожим на ее родной. Вот вроде бы и люди те же, и культурное сходство несомненно, и все-таки не брат он ее миру. Тем более не близнец. В лучшем случае какой-нибудь кузен из богом забытой боковой линии. Здесь не было Тартара и Новгорода – что уже грустно, – как не было и вольных городов Севера. Впрочем, и о Священной Римской империи в этом мире вспоминали всего лишь как о факте истории…

«Австрийская республика! Ну, надо же!»

Жаль было старую империю, но, в конце концов, империя – это всего лишь история с географией. Однако в этом мире не было и воздушных кораблей, а вот это уже куда серьезнее. Во всяком случае, для Дарьи. Здесь вообще много чего не было – продвинутой механики, например, или полимерной химии, – но зато все, что имелось, было свое, доморощенное. Про торговлю же с эфирными странниками тут, судя по всему, никто ничего не знал.

«Ну, почти никто! – ведь кому-то же груз, доставленный вольным торговцем, все-таки предназначался. – Раз есть груз, должен быть и адресат…»

Между тем все, наконец, раскланялись, обменялись, так сказать, приветствиями и перешли к делам. Егор Кузьмич усадил Сабину и сел сам. Обер-кельнер принес меню и карту вин, но, пока суд да дело, заказали «для разминки» графинчик арманьяка, и вот под первую рюмку «Домен д’Эсперанс» и завязался неспешный разговор.

– Как поживают твои родственники, Марк?

Что ж, после всего, чему он стал свидетелем – и в чем, к слову, активно поучаствовал, – утаить от командарма эту часть истории стало попросту невозможно. Да и неприлично, если по совести. Другое дело, что, кроме Егора и Сабины, причин и подробностей случившегося переполоха не знал больше никто. А Легион вообще ничего пока не узнал. То есть не заметить эпическую пьяную драку в кабаке, учиненную Дарьей «со товарищи», было бы сложно. Вернее, технически невозможно. Однако на данный момент Легиону была аккуратно скормлена самая простая и логичная, из всех возможных, версия – это действительно была всего лишь пьяная драка в кабаке.

– Как поживают твои родственники, Марк?

– Резвятся, – ответил Марк, не вдаваясь в подробности.

И был прав. Поскольку всегда существует правда, которую лучше не озвучивать даже перед самыми близкими людьми. Господин Че и любовь всей его жизни – красавица Ши, возможно, и ощущали нынче некий дискомфорт, сравнимый с изгнанием из Рая, однако взамен они обрели свободу, о какой и не мечтали. Дарья сама видела пару дней назад гуляющих под луной по альпийским лугам атра и шаиса. Во всяком случае, так их назвал Марк. Что касается Дарьи, так она могла бы поклясться, что это были саблезубый тигр и огромный темно-палевый барс. Но аханкам виднее, а на Земле, причем во всех ее вариантах, и те, и другие – и смилодоны, и большие кошки, – судя по всему, вымерли еще в доисторические времена.

Выпили по второй, закурили, и тогда Дарья «нанесла ответный удар». Она улыбнулась Егору Кузьмичу той улыбкой, какую Грета звала не иначе как сволочной, и протянула ему газету.

– Взгляните, Егор Кузьмич, там на первой полосе любопытное фото. Никого не узнаете?

Сам взял газету. Развернул. Хмыкнул и посмотрел на Дарью поверх обреза листа.

– Если не секрет, Дарья Дмитриевна! Где вы умудрились достать в Вене газету «Правда»?

– У шуцбундовцев[111] в Хёблинге, – сделала невинные глаза Дарья. – Пришла давеча в их штаб и говорю. Так, мол, и так, разрешите представиться. Я княгиня Дарёна Рудая – бывшая сибирская партизанка…

– А вы, Дарья Дмитриевна, разве?.. – повелся было командарм.

– Да нет! – отмахнулась Дарья. – Я про партизан только понаслышке знаю. Но местные социалисты, Егор Кузьмич, сущие дети. Два часа слушали мои побасенки о Великом Сибирском походе и даже прослезились, представьте. В некоторых местах. Я про форсирование Енисея, если что… Но мне один бывший любовник – комбриг Левинсон[112] – такие ужасы под водочку и половые излишества рассказывал, что я теперь словно бы даже очевидец.