Право крови - Ричард Кнаак

Но, несмотря на все это, Ульдиссиан воспрянул духом. Увидев сучья, Ахилий будет вынужден придержать коня. Таким образом, у Диомедова сына появится шанс оторваться от погони подальше, а то и вовсе затеряться в зарослях: впереди, в тусклом свете луны, виднелись места, сулившие такие укрытия, где даже лучшему из охотников его не сыскать.

Вдруг сзади раздался треск. От неожиданности Ульдиссиан едва не направил коня прямиком в дерево и без раздумий натянул поводья. Конь сбавил шаг. Треск донесся примерно оттуда, где путь преграждали сучья, коварно нависшие над тропой.

Сучья… неужели Ахилий на всем скаку?..

Осадив коня, Ульдиссиан замер на месте, прислушался.

Тишина… нет, вот конь всхрапнул… только стука копыт не слышно.

Ульдиссиан пришпорил коня, тронулся с места вперед, но тут же остановился. Сзади по-прежнему не доносилось ни звука, кроме тревожного конского фырканья.

Выругавшись, Ульдиссиан повернул назад. Он же хотел всего-навсего скрыться от Ахилия! Если случилось что-то дурное…

Подъем по окутанной мраком тропе оказался таким же сумбурным, как и спуск. Из-под копыт коня сыпались вниз камни и комья земли. На особо крутом отрезке Ульдиссиан едва не соскользнул с седла.

Вот впереди замаячил огромный темный силуэт – конь Ахилия, но без седока. Где же…

Откуда-то слева, где тропа угрожающе обрывалась вниз, донесся стон. Опасения Ульдиссиана усилились. Подъехав ближе, едва дождавшись, пока его конь не остановится, он спрыгнул с седла. Каждый мускул словно бы вспыхнул огнем: разозлившись, Ульдиссиан совершенно забыл о собственной слабости, и теперь возмущенное тело напоминало, что он едва держится на ногах.

Несмотря на это, Ульдиссиан двинулся дальше. Поводья своего коня и коня Ахилия он захлестнул за один из тех самых злосчастных сучьев, а сам заковылял туда, откуда слышались стоны.

Ну, не смешно ли? Ахилий без оглядки бросился ему на помощь, и вот что получил в награду… Ульдиссиану стало мучительно стыдно. Помнится, он ведь даже надеялся на то, что один из сучьев зацепит Ахилия – пусть не настолько, но все равно: об опасности Ульдиссиан знал, но ни о чем, кроме собственного решения, не позаботился.

Спуск оказался скользок, земля под ногами осыпалась на каждом шагу. Третьего коня все еще было не слышно, и Ульдиссиан задался вопросом, намного ли отстали от них брат с Серентией. Попросту вытащить Ахилия наверх и оставить там, положившись на то, что они на него наткнутся, он не мог. В чудеса – хоть малые, хоть великие – Ульдиссиан больше не верил.

Внизу виднелся один только мрак. Отправляясь на поиски, Ульдиссиан рассчитывал разглядеть в темноте светлые волосы охотника, но нет, не тут-то было. Сын Диомеда забеспокоился всерьез. Может, друг вовсе даже не здесь?

И тут некое внутреннее чутье заставило его принять левее – туда, где он и не думал искать. Однако стоило Ульдиссиану подумать, не повернуть ли назад, он обнаружил, что не в силах этого сделать.

Нахмурившись, крестьянин двинулся дальше… и почти сразу же углядел впереди нечто округлое. Бросившись вниз, он склонился к лежащему и бережно перевернул его. Тот тут же закашлялся.

– Уль… Ульдиссиан? Странно. Вроде… вроде бы это я тебя выручал…

– Прости, Ахилий, прости! Я вовсе этого не желал! Встать можешь?

Охотник страдальчески закряхтел.

– Левая нога не гнется, но, кажется, дело просто в сильном ушибе. Дай-ка… дай-ка руку.

Как только Ульдиссиан подал Ахилию руку, собственное тело тут же снова напомнило обо всем, что ему довелось претерпеть. Оба дружно застонали.

– К… крепки же мы с тобой, а? – с негромким смехом заметил Ахилий.

– Помнится, в детстве, – хмыкнув, откликнулся Ульдиссиан, – видали мы с тобой царапины и похуже. И стонать даже не думали!

– Детишки куда выносливей стариков!

Медленным шагом оба взошли наверх. Не раз и не два то тот, то другой, то оба вместе оскальзывались. Приближаясь к тропе, Ульдиссиан услышал неспешный цокот копыт. Вот и Мендельн с Серентией, наконец, подоспели…

– Я же обещал, что мы их отыщем, – с необычайным спокойствием сказал брат. – Вот, видишь?

Но девушка, не тратя времени даром, соскользнула с коня и бросилась… нет, не к Ульдиссиану – к Ахилию.

– Ты цел? – с жаром спросила она, обнимая его.

– Я… цел. Цел.

Похоже, Серентия этому не поверила, однако же повернулась к Ульдиссиану.

– Что стряслось?

Ульдиссиан открыл было рот, но Ахилий опередил его:

– Моя неосторожность, Серентия… всего-то навсего. По счастью, мой добрый друг понял: что-то не так, и… и вернулся за мной.

Серентия ощупала руки, грудь, лицо охотника и не успокоилась, пока не удостоверилась, что раны его несерьезны.

– Хвала высшим силам. Если бы что-то случилось…

Теперь Ульдиссиан видел: говоря, будто дочь Кира наконец-то обратила взор на него, Ахилий нисколько не преувеличивал. Одна из немногих радостей за эту ночь… из них выйдет прекрасная пара.

И тут он почувствовал, что ноги перестают его слушаться.

– Идемте к коням, – ровным тоном произнес сын Диомеда.

Двигались и он, и охотник с немалым трудом, и, видя это, Серентия снова забеспокоилась об Ахилии.

– Нога! – ахнула она. – Сломана?

– Нет, всего лишь ушиб. Моя гордость пострадала куда сильнее. Не заметить ветвей, нависающих над тропой – это, знаешь ли…

– Дай руку, – велела Серентия.

Едва не рывком оттащив охотника от Ульдиссиана, она повела его к коню. Несмотря на все пережитое, при виде этой картины Ульдиссиан тут же заулыбался.

Вдруг чьи-то руки подхватили и его самого.

– Позволь, я тебе помогу, – сказал Мендельн, появившийся рядом, словно по волшебству. – Держись за плечо.

Брат… На сердце стало теплее, но в то же время Ульдиссиан едва не сгорел от стыда.

– Спасибо, Мендельн, – пробормотал он.

– Кроме нас, у нас с тобой никого не осталось.

Эти слова поразили старшего из Диомедовых сыновей в самую душу. В заботах о Лилии он совершенно забыл про Мендельна, а куда же это годится? Однако возобновившиеся теплые чувства к брату немедля напомнили, что ожидает и Мендельна, и друзей, если они останутся с ним.

– Тораджанские джунгли, – ни с того ни с сего негромко заметил Мендельн. – Самые густые и дикие, к юго-западу от Кеджана.

– Что «Тораджанские джунгли»?

Моргнув, брат удивленно взглянул на него.

– Тораджанские… о чем это ты?

– Ты завел речь о джунглях. И помянул Тораджанские, к юго-западу от великого города.