Там, где тебя ждут - Мэгги О'Фаррелл

– О господи, – простонала она. – Просто не верится, как я не подумала об этом. Что на меня нашло? Как же я могла уложить ее спать во всех этих одежках?

– Ты ни в чем не виновата, – заверила ее Клодетт, прикладывая к вспотевшему лобику малышки влажную салфетку. – Кто мог додуматься напялить в таком климате на ребенка столько вещей?

– Не верится, как же я не проверила, что на ней надето! – воскликнула Мейв. – Я же меняла ей подгузник, но, должно быть, делала это на «автопилоте» и просто, ни о чем не думая, сняла один и надела другой! Это как раз показывает, что я не создана для этого, что…

– Все нормально, – ободряюще произнесла Клодетт, коснувшись ее плеча, – малышка успокаивается.

И она действительно стала спокойней. Этот ребенок, ее зовут Чжилань, что означает «Радужная орхидея» – как выяснила Мейв, – сидела на коленях Клодетт, поглядывая то на Клодетт, то на Мейв, ее взгляд полон испуганного удивления, открытый ротик образует маленькую букву «О». «Что я делаю здесь с вами, – казалось, спрашивал ее взгляд, – в этой ванной комнате, и почему на мне было столько одежды?»

Мейв смотрела на малышку. Смотрела жадно, не отрываясь. Если бы малышка вдруг стала жидкостью, Мейв выпила бы ее; если бы девочка перешла в газообразное состояние, Мейв вдохнула бы ее; если бы некое чудо превратило ребенка в таблетку, рубашку или тарелку, то Мейв с удовольствием, соответственно, проглотила, одела или вылизала ее до чиста. Маленькие ручки цеплялись за подол маечки, пальчики поднятых ножек шевелились около самых висков, где топорщились густые черные волосики. Веки напоминали очаровательные крылышки, а хрупкая грудная клетка поражала своей изящностью. У Мейв захватило дух от такой несомненной реальности, явной телесности малышки, от того, как вздымалась и опускалась грудка, вдыхая и выдыхая воздух, от того, как она поворачивала головку, разглядывая окружающий мир. Мейв все еще не верилось, что малышка здесь, не верилось, что теперь у нее есть ребенок.

– Возможно, – заметила Клодетт, – теперь она захочет бутылочку. Как ты думаешь?

Мейв присела рядом на бортик ванны. Собралась с духом, и когда Клодетт встала, Мейв раскинула руки навстречу ребенку.

Ари, Суффолк, 2010

– Один момент, – откликнулся консультант по брачно-семейным отношениям, быстро запихнув в рот остатки обеденного сандвича, смахнув со стола предательские крошки, скомкав в кулаке жиронепроницаемую упаковку и бросив ее в корзину для бумаг. – Я не задержу вас и на минуту. – Он взял папку с подноса для входящих документов, проглотив недожеванный кусочек смазанного хумусом хлеба, и открыл обложку.

Ари Лефевр Линдстрем Уэллс Салливан, – прочел он. Ему пришлось прочитать это дважды. Шестнадцать лет. Он пробежал взглядом страницу, глотнув воды из бутылки. Живет в Ирландии, мать, отчим, посещал эту школу в течение года, ходил на уроки по следующим дисциплинам, и так далее, обычная шелуха. Однако опытный взгляд консультанта выхватил одну странную особенность: Ранее посещаемые школы – прочерк. Он вздохнул и с сомнением покачал головой. Он имел смутное представление о домашнем образовании. Развернувшись на вращающемся кресле, он встал из-за стола.

«Ребенок, – мысленно заключил он, обращаясь к аудитории, включавшей его книжные полки, акварель с видом скандинавского озера, маятник Ньютона, уродливую фигурку таинственного божества народа Йоруба, купленную во время давней годовой работы в Африке, – социальное существо. Ему или ей требуется, необходимо и даже более того, он жаждет общения и обучения в группе своих сверстников».

Консультант пересек кабинет, остановившись, только чтобы зажечь свечу на каминной полке. Теперь у него появился повод для серьезного разговора. Он почувствовал прилив воодушевления, уверенности, убежденности. Он любил свою работу, да, любил. Он мог помочь этому Ари, будь его предки хоть Пежо, хоть Пежо с «хэтчбэком», он знал, что способен помочь бедняге. Он мог представить себе этого ребенка, который ждет его за этой дверью, по всей вероятности, нервно, испуганно, хотя, возможно, скрывая эмоции под грубоватым фасадом подростковой бравады. Ирландия, сказано в досье, поэтому консультант вообразил себе отпрыска кельтских представителей хиппи. Темно-рыжие дреды, шепелявый ирландской говор, одет в доморощенные хламиды из конопли и шерсти, тот особый типаж, у которого на лице написаны плачевные результаты слюнявого, бесцельного и аморфного домашнего образования. Читать он, возможно, научился лет в одиннадцать, а считать вряд ли способен даже сейчас. И вот он, консультант, поможет проявиться его личности, поставит перед ним нужные цели, вдохновит его на проявления собственной индивидуальности в более основательных образовательных каналах, покажет ему все разнообразие жизни, отличной от ношения доморощенной одежды, выделки домашнего сыра и колки дров для костра.

Консультант распахнул дверь, чтобы приветствовать этого беспризорного ребенка, этого беженца, эту жертву родительских заскоков.

Он узрел фигуру в темном облачении, сидящую в кресле возле его кабинета. Положив ногу на ногу, парень пристроил на колено сложенную газету с кроссвордом, заполненным золотой авторучкой. Начищенные до блеска кожаные башмаки, темно-синий свитер, узкие брюки, аккуратные очки в угловатой черепаховой оправе, популярные в среде архитекторов и веб-дизайнеров, темные курчавые волосы, ни короткие, ни длинные, обычная стрижка средней длины. Консультант подумал: «Вряд ли это тот самый бродяга». Он подумал: «Должно быть, это кто-то другой. Чей-то отец? Нет, слишком молод. Может, старший брат одного из учащихся?»

– М-да, я ждал Ари… – сказал консультант и запнулся. – …Ари… Ли… как же там… гм…

Парень кивнул. И прикид у него, откровенно говоря, на редкость экстраординарный – придает такой вид, будто он сошел прямо со страниц французского романа; дополнить облик могли разве что берет и сигарета, а с таким умным видом он вполне мог толковать об экзистенциализме в одном из богемных кафе на Левом берегу Парижа. Экстраординарный, особенно учитывая, что большинство учащихся этой школы предпочитали одеваться как праздные звезды в стиле рэпа, в нелепые широченные джинсы, жилеты и бейсболки козырьком назад. А вставший тип, закрыв колпачок авторучки, повесил куртку на предплечье и протянул руку. К тому же парень отличался высоким ростом и мускулистой поджаростью, свойственной породистым грейхаундам.

Смущенный консультант пожал протянутую ладонь, пытаясь вспомнить, предлагал ли ему хоть раз в жизни кто-то из подростков обменяться рукопожатием. Наконец он вспомнил о задуманном разговоре.

– Ари, – солидным тоном произнес он, – рад вас видеть.

– Меня зовут Ари.

– Не понял?

– Вы сказали Ари, подчеркивая второй гласный. А меня зовут Ари, – с улыбкой пояснил парень. – Ударение на первой гласной.

Консультант отпустил его руку и жестом пригласил в кабинет.

– Понятно, – сказал он. – Что ж, спасибо, что сразу прояснили этот нюанс.