Мы правим ночью - Клэр Элиза Бартлетт

Шасси. Плюнь на эту неблагодарную девушку, твоего штурмана, и выпусти шасси. Каждая команда, которую Ревна пыталась отдать, наталкивалась на осязаемую ненависть Змея. Пилот давно работала с живым металлом, но с такой враждебностью с его стороны ей сталкиваться еще не приходилось. Она хваталась за Узор до тех пор, пока ей в ладони не врезались перчатки из живой стали. Металлические сочленения обжигали кожу. Змею перед ней не устоять. И пока они падали вниз, она все дергала и дергала нити Узора, не обращая внимания на вопли штурмана, молясь любым богам, законным или нет, которые в этот момент могли ее слышать.

Они рухнули в реку, пробив во льду дыру, через которую волнами хлынула вода. Ветровое стекло треснуло сверху донизу, затем разлетелось вдребезги и осыпало девушек дождем стеклянных осколков. Когда они ударились о камни и корни на берегу, живой металл вскрикнул. Аэроплан пропахал брюхом полосу земли и, наконец, медленно остановился в излучине реки.

Линне в изнеможении рухнула на приборную доску. Ее лицо стало пепельного оттенка, а когда она вытащила руку из дросселя, из-под рукава закапала кровь.

Ревна соскользнула в своем кресле вниз. Сердце чуть не выпрыгивало из груди. Она никак не могла вдохнуть достаточно воздуха. Все ее тело тряслось.

Она далеко не сразу поняла, что хохочет.

Она спасла Линне. Спасла их обеих. Причем дважды.

– Мы живы!

Линне взглянула на Ревну.

– Ты вся в крови.

– Я в порядке, – хихикнула Ревна.

Да, она была в порядке, если не сказать больше. Ночка выдалась на славу – она потеряла аэроплан, их взяла в плен тайга, а в полку их наверняка считали погибшими.

Линне подалась вперед и провела вниз по лицу Ревны скользкую линию. На ее собственных щеках виднелись крапинки крови – крохотные порезы от осколков ветрового стекла.

– Ерунда, – засмеялась Ревна.

Потому что сегодня выдалась славная ночь.

– Дай я посмотрю, – дернулась Линне к краю ее сиденья.

Змей покачнулся, под его фюзеляжем зазвенел лед. Линне осмотрела шею Ревны и протерла саднящий порез под ухом. Затем ощупала плечи и грудь девушки, расстегнула куртку и оглядела рубашку. Провела руками по коленям и культям, дотронулась пальцами до линии соединения плоти с протезом.

– Судя по всему, ты действительно в порядке, – признала она.

– Потому что сегодня выдалась славная ночь, – ответила Ревна.

Она и в самом деле выдалась славная.

Они оказались в ловушке в тайге.

И их все считали погибшими.

Осколками стекла завалило всю кабину. Змей дребезжал, умирающий металл остывал во льду. Они были живы.

Линне продолжала осматривать Ревну. Это было легче, чем думать о собственном теле, теперь казавшемся мешком с песком, или о мире, который по-прежнему представлял собой этюд в серых тонах. Это было легче, чем смотреть пилоту в глаза. Ревна о ней позаботилась. Да-да, позаботилась именно о ней, а не о том, чтобы вернуться домой живой. Не о том, чтобы спастись самой. А Линне хотела, чтобы ее отстранили от полетов.

Стекло во многих местах оставило дыры в куртке Ревны, однако порезы выглядели мелкими. Им явно сопутствовала удача. Ревна продолжала хихикать, а вот Линне больше хотелось плакать. Разве они оказались бы здесь, если бы она была хорошим штурманом, энергичнее работала с искрами и больше доверяла пилоту? Сквозь разбитое стекло в кабину влетал ветер. На твердой земле было бы не так холодно, а тепло нужно сохранять как можно дольше. Линне может упрекать себя и потом.

– Все хорошо? – спросила она Ревну.

– Естественно, – ответила та с таким видом, будто даже спрашивать об этом было совершенно глупо.

– Естественно… – пробормотала Линне.

Ей срочно требовалась сигарета. Но когда она похлопала себя по карманам, те показались ей подозрительно пустыми. В шинели тоже ничего не нашлось. Странно было надеяться, что сигареты переживут крушение, угон аэроплана, а потом еще одно крушение. Ей оставалось только одно – двигаться и что-то делать, чтобы себя отвлечь. Небо над их головами казалось чистым – Небесные кони наверняка похоронили их. Линне наклонилась над приборной доской, открыла ее и извлекла оттуда компас и ракетницу. За сиденьем Ревны, по всей видимости, ничего не было, однако рядом виднелся металлический люк, ведущий в чрево аэроплана. Внешне он казался неповрежденным.

– Сиди здесь, – сказала Линне.

Ревна усмехнулась, будто ей рассказали анекдот. Да это и было похоже на анекдот, куда ей деваться?

«Возвращайся целой и невредимой», – подумала она. Да, Ревне надо было домой. Они обязательно возвратятся, хотя для этого им придется перебраться на другой берег реки и перевалить через горы.

Линне поползла назад. У нее по-прежнему гудело в голове, она не была уверена в том, сможет ли встать. Люк заклинило, но она налегла на него плечом, он распахнулся, и девушка провалилась внутрь. Пространство за ним казалось чернее ночи. Линне потянулась к своим искрам. Ладони замерцали, закружилась голова, но сила от нее спряталась. Или же ушла. Может, она перерасходовала ее; может случиться так, что она к ней больше уже не вернется.

Штурман скрипнула зубами. Ты нужна мне сейчас. И хотя ее усилия отдавались в голове страшным звоном, она давила до тех пор, пока ладони не озарились слабым сиянием. В жилах полыхнул огонь.

Она двинулась по вытянутому длинному отсеку. Под ногами перемещался живой металл, злобно тренькая и скользя по льду. Над головой вдоль потолка тянулись две перекладины, с каждой из которых свисала дюжина ремней. В общей сложности двадцать четыре.

На противоположной стене тоже висели в ряд пустые комплекты ремней.

Линне ударилась ногой обо что-то мягкое и тут же потянулась за пистолетом. Кобура была пуста. Девушка вздохнула и присела на корточки, опершись о пол, чтобы не упасть.

Оказывается, она пнула ногой аварийный комплект жизнеобеспечения, специально предназначенный для выживания в суровых зимних условиях. Подняв руку, штурман увидела, что в самом хвосте были свалены кучей и другие. В том же количестве, что и комплекты ремней: для всех членов экипажа в кабине.

На стене висели парашюты.

Для их войны это все было ужасно. Но сейчас это могло спасти им жизнь. Линне подняла аварийный комплект и потянула к себе, хотя ее мышцы при этом зашлись криком. Хотела было уже взять второй, но в этот момент в районе носа самолета что-то хрустнуло. Фюзеляж качнулся.

Поначалу она подумала, что это лед, но тут же услышала крик Ревны.

Штурман молниеносно повернулась, и ее ноги пришли в движение еще до того, как она осознала, что произошло. Она провалилась в люк, плечом вперед, и рухнула на сиденье стрелка. Ревна закрыла руками лицо. Переднюю часть кабины засыпало землей, дальний берег реки уплывал от них увеличивающейся полыньей, в которой клубилась паром вода.