Самородок - Ирина Беседина

– Я не знаю, что мне делать. Во мне нет согласия с собой. С одной стороны, я знаю, что она предназначена другому. С другой стороны, я вижу, как она умна, мила, образована, добра. А он тёмный немытый пастух. Разве такой девушке нужен такой муж?

– Это её дело. У них свои понятия.

– Лев, но я буквально болен ей. Она мне снится каждую ночь. Я стараюсь её оттолкнуть, и в то же время мне хочется её схватить и не выпускать.

– Ну, так что ты мучаешься? Схвати и не выпускай. Она отказалась выходить замуж за Ульвелькотта. Поэтому он сходит с ума, пьёт и болтает всякую чушь. Он потерял перед ней лицо.

– Лев, меня мучает не только это. Меня мучает бесполезность и пустота моей жизни. Нет радости, нет гармонии в душе, я спелёнут, моя воля парализована.

– Ты прав. Человек любит, творит и делает то, что хочет делать, полезное и нужное. Тогда он счастлив. Но давай подумаем. Мы связаны путами обстоятельств, от нас не зависящих. Но ведь даже при таком раскладе у нас есть свобода выбора. Твоё одиночество сейчас – это твой выбор. Иди к людям, не сиди сутками в яранге и не броди бесцельно по берегу моря. Найди себе занятие по душе. Ты врач, ты творец и учёный. Открой глаза. Ты здесь очень можешь пригодиться и найти дело по душе. Изучай место, куда тебя забросила судьба. Люби женщину. Она необыкновенна, она редкостный цветок тундры. Благодари Творца за всё, что тебе отпущено в этой жизни.

– Лев, ты в самом деле так думаешь?

– Да. Я здесь более счастлив, чем в Москве. Я не чувствую себя некрасивым, ущербным. Я среди природы, на воле. Я знакомлюсь и изучаю необыкновенный край, другой мир, другую цивилизацию. Люди снаряжали экспедиции, чтобы ознакомиться с северными народами, открыть богатства земли. Мне повезло. Я встретил женщину, которая действительно меня любит и заботится обо мне.

– Лев, ты прав. Давай выпьем за жизнь и любовь.

– Давай выпьем. Жизнь так коротка. Наш выбор в любой ситуации – взять от жизни самое лучшее.

Они пили за свет, за солнце, за гармонию, за удачу, за любимых женщин. Пыткыванна принесла им ещё оленьих шкур, постелила в пологе, и друзья заснули. Утром они вместе пошли к морю. Небо было всё так же серо, шёл мелкий надоевший дождик. Но на душе у Михаила уже посветлело, как будто он увидел вдали просвет.

– Ты приезжай ко мне чаще, Лев.

– А ты займись делом. Найди его сам. Расширь круг твоих знакомств. Сходи на морскую охоту. Я уверен, это дело очень интересное.

Внезапно небо стало быстро светлеть.

– Смотри, смотри, что делается.

Михаил показал на быстро уходящие серые тучи, где проглядывала великолепная синева неба. Они с восторгом наблюдали за этим умытым синим небом, откуда появилось сверкающее летнее солнце.

– Ну, мне пора.

Они подошли к месту, где был привязан олень. Лев быстро отвязал его.

– Я верхом на олене. До встречи.

Неожиданно легко он вспрыгнул на него верхом и помчался в тундру к оленному пастбищу. Михаил удивлённо смотрел вслед другу. На душе у него посветлело.

«Лев прав, – думал он, – какие бы обстоятельства ни были, выбор всегда есть. Жизнь не предлагает сплошной праздник. Но ты всегда выбираешь. И радость приносит преодоление».

Операция

К берегу подошёл вельбот. Три морских охотника аккуратно вытащили на берег что-то большое, лежащее на шкуре морского зверя. Романов стоял около своей яранги и наблюдал за берегом. К трём охотникам присоединился ещё один. Все медленно пошли в направлении стойбища оленеводов. «Что-то случилось», – подумал Романов, и ему внезапно стало страшно. Случилась беда, эти люди идут к нему. Чукчи уже подходили близко, и Романов понял: они несли человека. Человек лежал вниз лицом и в спине у него торчал гарпун. Михаил быстро зашёл в ярангу, вынес на середину чоттагина высокий стол и вышел навстречу людям.

– Заходите! Я сейчас.

Он побежал за Пыткыванной или Лизой. Ему надо было знать, как они здесь останавливают кровь.

– Пыткыванна, скорее! Там беда. Мне нужна помощь. Где Лиза? Придётся делать операцию.

– Лиза в Магадане. Я помогу.

Вдвоём они вернулись в ярангу, где посредине стола лежал пострадавший. У входа уже была толпа. И все окружили рыбаков и расспрашивали, как это случилось.

– Всем надо уйти и не мешать! Пыткыванна, объясните им по-чукотски, чтобы разошлись и не мешали. Если есть у кого-нибудь горячая вода, пусть принесут. Отойдите от входа, не загораживайте свет.

Пыткыванна быстро всех удалила. Пока Михаил нащупывал ускользающий пульс пострадавшего, принесли горячую воду. Пыткыванна нашла нужную траву и заварила её в чайнике.

– Это дадим пить, когда очнётся.

Она открыла большую коробку с неизвестным порошком.

– А этим засыпем сразу рану. Сильно засыпать надо. Кровь остановится. Потом промоешь, соединишь края и зашьёшь.

Михаил беспрекословно повиновался Пыткыванне. Он был уверен, она знает. Да и вела она себя так, как будто не раз была в подобной ситуации. Вдвоём они осторожно раздели раненого, так, чтобы не задеть гарпун. Потом Михаил стал медленно вытаскивать гарпун, а Пыткыванна обильно засыпала рану жёлтым порошком. Он впитывал кровь и бурел. Пыткыванна его смахивала на пол и снова засыпала рану. Постепенно кровотечение остановилось. Они промыли рану отваром травы, и Михаил стал тщательно зашивать. Наложили повязку. Перевернули раненого на спину. Пыткыванна достала бутыль с каким-то жёлто-коричневым напитком и стала по каплям вливать пострадавшему в рот. Чукча застонал, замычал и открыл глаза. Пыткыванна ему что-то по-своему сказала и продолжала его поить. Он закрыл глаза и снова потерял сознание.

– Давай ему отвар понемногу и часто. Я пойду.

Только сейчас Михаил увидел, как устала Пыткыванна.

– Иди, Пыткыванна. И большое тебе спасибо. Без тебя я бы не справился.

Пыткыванна ушла, а Михаил задумался. Эта удивительная женщина, казалось, знала всё. Михаил понимал, что если бы не она, раненый бы умер от потери крови. «Прав был Лев. Надо пользоваться моментом и изучать культуру народа, вникать в накопленный им опыт, изучать и применять его», – думал Михаил.

У чукчей не было письменности. Её создали только сейчас и искусственно ввели. «Но ведь они передавали всё накопленное народом из поколения в поколение. Вот и надо узнавать и по крупицам записывать, чтобы как можно меньше было утеряно». Романов подошёл к спящему больному. «Что же мне делать? А если в один день будет два, три и больше больных, куда я их размещу? Боже мой! Никаких условий. Антисанитария полная. Даже воды в запасе нет. Никаких лекарств нет. Только эти травы, назначения которым я не знаю. Хорошо, если не будет заражения крови у парня. Я ведь врач. Я не могу ворожить над больным, шаманить я не могу. И Лиза как назло уехала в Магадан и ничего мне не сказала. Хотя бы то, что необходимо ей заказать». Романов забыл, что когда Лиза уезжала, он оттолкнул её и вообще никак не думал, что ему надо работать.