Подменыш - Виктор Лаваль

– Мы можем делать это по очереди, – предложил Патрис.

Аполлон кивнул.

– Когда я не смогу больше поднимать руки, мы поменяемся.

– Тебе нужен свет? – спросил Патрис. – У меня есть приложение. Одно из моих собственных. Ну, я его сам написал. Оно называется «Дневной свет».

– Может быть, лучше приберечь его для того момента, когда мы выкопаем яму поглубже, – сказал Аполлон.

Он не обратил внимания на гордость в голосе Патриса. У него была работа. Патрис тихо кивнул, он смутился от того, что так сильно хотел услышать слова одобрения.

Аполлон опустил кирку, тесло погрузилось в землю, довольно глубоко, но Аполлон ощутил, как по его рукам, до самых плеч, пробежал электрический шок. Жесткая земля. Он устанет быстрее, чем рассчитывал. Аполлон посмотрел на Патриса и испытал благодарность к другу. И это чувство сразу усилило у него желание – нужду – спросить Патриса, почему он создал страницу памяти в Фейсбуке. И почему ничего не сказал ему.

На миг у него появилась ужасная мысль: а вдруг Патрис заодно с Детсадом? Что, если он один из тех десяти тысяч человек? Ему казалось, что такое невозможно – ведь он знал Патриса, разве не так? Но теперь Аполлон уже понимал, что не может доверять собственным суждениям. Возможно, человек, сидевший за рулем остановившейся у кладбища машины, договорился с Патрисом, и сейчас Аполлон роет могилу себе. Патрис или кто-то другой просто выстрелит ему в голову и бросит тело в яму, которую он сам выкопал. Впрочем, какой в этом смысл? Если Патрис собирается его предать, он разберется с ним по мере поступления. А сейчас… Аполлон снова поднял и с силой опустил кирку. Земля полетела ему в лицо, облепила кожу, и у него зачесалась шея.

– Уже час ночи, – сказал Патрис. – Нам нужно закончить к пяти.

Аполлон вытер лицо, почесал шею, взялся двумя руками за кирку и снова поднял ее в воздух.

Четыре фута – это совсем не глубоко – так казалось, – но у них ушло полтора часа, чтобы углубить яму наполовину. Патрис и Аполлон успели дважды поменяться местами. Пока один наносил удары киркой, другой, стоя рядом с ямой, лопатой отбрасывал в сторону землю. Оба выглядели так, словно пробежали марафон в угольной шахте, земля покрывала их одежду, руки, волосы и даже попала в уши. Каждый сначала копал в куртке, пока рубашка не пропитывалась потом и не прилипала к телу, затем снимал куртку, чтобы немного остыть, но уже через несколько минут начинал дрожать от холода.

К трем утра они находились на глубине три с половиной фута. Патрис присел на краю ямы. Аполлон остался на дне. Он больше не мог поднять кирку, поэтому просто ее бросил. Желудок Аполлона сжимался от голода, грудь горела от тяжелого дыхания.

– Я знаю, – сказал Аполлон. – Я знаю про тебя и страницу малыша Брайана.

Патрис заерзал на своем месте, и в яму посыпалась земля.

– Я же сказал тебе, когда мы сели в поезд, идущий на Лонг-Айленд, что присоединился к ним. Я ничего от тебя не скрывал, во всяком случае, сознательно.

– Но ты не рассказал мне остальное, – возразил Аполлон, который прислонился к земляной стене, чтобы не упасть. – Ты скрыл от меня, что создал страницу. Зачем ты так поступил? Если ты мой друг, как ты мог такое сделать?

– Я создал страницу? – переспросил Патрис. – Ты хочешь сказать, что я – администратор этого дерьма? Я бы не стал с тобой так поступать. Не стал бы.

– В тот день, когда я отправился на остров, ты оставил там сообщение, – сказал Аполлон. – Гарри Зеленые Волосы – это ты.

Патрис, качая головой, включил планшет и вошел в Фейсбук. Аполлон наблюдал, как он открывает страницу памяти.

– Зачем ты продолжаешь свои игры? – спросил Аполлон. – Просто признайся, пропади оно все пропадом, карты на стол.

Взгляд Патриса скользил по странице слева направо. Аполлон наблюдал, как он читает, а еще через секунду глаза Патриса широко раскрылись, в них появилось понимание, и он поднял голову.

– Это не я, – сказал Патрис. – Не я. Когда ты от нас ушел, Дана с полчаса сидела совершенно неподвижно и смотрела в пустоту. Я не мог поверить, что Ким так с тобой поступила. Послушай, чувак, вот что я тебе скажу, мы с Даной сразу улеглись в постель, словно пытались спрятаться в пещере. И не могли заснуть несколько часов. Проклятье, я совершенно уверен, что не писал никаких постов.

Патрис ужасно рассердился, он был близок к панике. И снова посмотрел на экран.

– Просто проверь время, когда отправлено последнее сообщение, – сказал Патрис. – Примерно через десять минут после твоего ухода. Я клянусь тебе именем матери, что не подходил к компьютеру до утра.

Аполлон наклонился и взял кирку. У него не хватило сил, чтобы выпрямиться, но он поднял инструмент.

– Кто еще мог знать, куда я направляюсь?

– Тот урод знал, – сказал Патрис, глядя на конец кирки. – Уильям.

– В твоем подвале находились ты, я и Дана. Он ничего не мог знать наверняка, пока я не добрался до Бронкса.

Аполлон и Патрис зашли в тупик, они молчали тридцать секунд, которые будто превратились в три года.

Затем Патрис выпрямился, точно в него вонзили нож, закрыл планшет и застегнул футляр.

– А что, если и он там был? – тихо спросил Патрис.

– Каким образом?

– Титан, – прошептал Патрис. – Если он взломал Титана, то мог включить камеру и микрофон и удаленно все контролировать. – Он положил планшет на землю, не сводя с него напряженного взгляда.

– Но как он мог это сделать? – спросил Аполлон. – Как сумел найти твой компьютер среди множества других в мире?

Патрис указал на карман Аполлона.

– Он прислал тебе видео с Эммой. Ты отправил его мне. Я посмотрел на своем компьютере. Так что ему было совсем нетрудно перескочить с твоего телефона на мой компьютер. Мне нужно предупредить Дану, – сказал он, вынимая из кармана телефон.

Однако он не стал набирать номер, выключил телефон и вытащил из него сим-карту. И тут же разрубил ее топором.

– Мой телефон и компьютер синхронизированы, – продолжал Патрис. – Так что урод точно знает, где мы сейчас находимся.

– Он не УНБ[38], – сказал Аполлон.

– Он смог меня обмануть, – сказал Патрис, указал на кирку и соскользнул в яму. – Я хочу вернуться к жене. Давай поторопимся.

Аполлон вылез из ямы, но у него едва хватило на это сил, и вытащил кирку за собой. Патрис взял лопату. В открытую могилу попадало так мало света, что дно оставалось в темноте. С тем же успехом они могли копать в преисподней.

К четырем тридцати Патрис лежал возле открытой могилы, и у него был такой измученный вид, что создавалось впечатление, будто он заснул. Им осталось несколько дюймов. И хотя Патрис предложил Аполлону поменяться, тот ему не ответил. Все тело у него безумно болело, и он жутко замерз. Руки и плечи, поясница и колени отчаянно ныли, и он понимал, что заплатит за все позднее, но настолько устал, что стал неуязвимым. Теперь он копал только благодаря воле.