Последнее дело Лаврентия Берии - Сигизмунд Миронин

«Да, — подумал Берия, взглянув на бывшего всевластного министра, — Абакумова превратили в полного инвалида». За столом Абакумов заметил Лаврентия Павловича. Увидев Берию, Абакумов рванулся к столу. Но Лаврентий, чуть усмехнувшись, сказал: «Тыше, генацвале, пол проломишь». Он встал и подошел к стоящему Абакумову. После небольшой паузы Берия протянул ему руку. Вздохнув, Абакумов крепко пожал протянутую руку. Берия слегка сжал ему руку и предложил сесть в кресло, сам же уселся напротив. Абакумов явно не ожидал такого приема. Его судорожное поворачивание головы сменилось нервным тиком.

— Виктор Яковлевич? — Берия нарочно сделал вид, что забыл отчество Абакумова.

— Нет, Виктор Семенович.

— Извините. — И после небольшой паузы: — Ну, здравствуй, Виктор Семенович! Извини, не ответил тогда на твое письмо, так как не имел доступа в МГБ.

Снова пауза. Берия был мастер пауз при допросах.

Чуть погодя Берия спросил:

— Товарищ Абакумов, расскажите мне реальную причину вашего ареста, — Берия сразу как бы отодвинул Абакумова на определенную дистанцию. — Мы понимаем, что вас арестовали не совсем законно. И обвинения вам предъявили не те. Но если вы все расскажете, то ваша участь будет облегчена. Я жду, излагайте. Что вы хотели мне сообщить? Тем более что власть после смерти товарища Сталина сменилась и Булганин значительно от верхов отодвинут.

— Да, конечно, я все расскажу, без утайки. Если вы готовы меня выслушать, то я расскажу. Я верен товарищу Сталину и делу коммунизма.

— Не надо трескотни. Сталина уже нет. Итак, вопрос первый. Зачем вы заставили Тимашук писать письмо Кузнецову?

Спокойный голос Берии, его манера неторопливо говорить, чуть при этом улыбаясь, ошеломили Абакумова: он уже привык в тюрьме к крику и зуботычинам; к ним привыкают быстро, отвыкают — медленно.

Абакумов покрутил шеей и, чуть помедлив, ответил:

— Она действовала по моему заданию. Более того, после того как Карпай отказалась прервать свой отпуск, я посоветовал Тимашук взять с собой фотоаппарат. Она ответила, что всегда носит его с собой. Я дал особые указания своему сексоту, а это была Тимашук. Она должна была спровоцировать Кузнецова отреагировать на будто бы неправильное лечение Жданова, но все спутала смерть Жданова. Они испугались и примчались на Валдай. Задача состояла в том, чтобы узнать, как он отнесется к неправильному лечению лидера ленинградской группы, на место которого претендовал и сам Кузнецов. Он ей не ответил, а потом, когда Жданов умер, испугался и прибежал его вскрывать.

Берия хорошо помнил, что в ходе так называемого Ленинградского дела были расстреляны секретарь ЦК Кузнецов, заместитель председателя Совмина СССР Вознесенский, председатель Совмина РСФСР Родионов, первый секретарь Ленинградского обкома партии Попков…

— Зачем вы собирали компромат на Завенягина?

— Мне приказал Булганин.

— Почему вы не сказали Сталину о письме Тимашук?

— Мне позвонил Поскрёбышев и сообщил, что его просил Власик (вы знаете, кем был Власик?) не раздувать ситуацию с письмом Тимашук, — Абакумов продолжал: — Я решил подставить Кузнецова и посоветовал Тимашук написать письмо именно Кузнецову, а не Власику, как советовал Белов. Тимашук написала свое письмо 29 августа и сразу послала письмо вместе с копией ЭКГ. В письме она сделала много грамматических ошибок, зачеркиваний. Квалификация ее как электрокардиолога была довольно низкой. Ее не увольняли, так как она была нашим сексотом.

Берия понял, что если бы Абакумов попросил разрешения у Сталина на операцию с Кузнецовым, то Сталин запретил бы разработку Кузнецова, как тогдашнего члена Политбюро. На этот счет было специальное решение ПБ не разрабатывать членов ПБ без решения ПБ.

По наущению Абакумова Тимашук написала Кузнецову жалобу на то, что ее за письмо выгнали, и все. За это его и убрали. Его разрабатывали уже без участия Сталина. За ним следил Булганин, который стал куратором органов. А Булганину и надо было его убрать.

Абакумов продолжал:

— Мы обвинили Жемчужину в тривиальной коррупции в период пребывания на посту начальника главка Министерства легкой промышленности РСФСР. Было создано самостоятельное дело о служебных злоупотреблениях, и в связи с этим арестовали несколько бывших сотрудников Жемчужиной, которые дали нужные показания. Узнав об этом, Молотов покаялся и оформил развод с женой, признав, что это был политически ошибочный шаг. Кроме того, Жемчужина стала приворовывать из помощи ЕАК. 21 января 1949 года Жемчужина была вызвана в ЦК ВКП(б) и здесь арестована.

Берия вспомнил, что потом, после ареста Абакумова, все списали на Абакумова. На заседании утверждалось, что Абакумов страдал бонапартизмом и подмял под себя милицию, задавил прокуратуру. Булганин свалил Абакумова обвинением, что тот плохо поставил разведку и она проспала Корейскую войну. «Он мне не подчинился», — сказал Булганин Сталину. Сведения о том, что Ким не двинет армию и амеры не тронутся, не были найдены МГБ при Абакумове. Сейчас же Абакумов утверждал, что Рюмин действовал в связке с Сухановым, прикрывая свое воровство.

— Поскрёбышев позвонил мне, — продолжил Абакумов, — и сказал, что Власик просил его не педалировать при Сталине письмо Тимашук Кузнецову и докладную самого Абакумова Сталину. Власика об этом просил Егоров, его друган по попойкам. Подкинул письмо о Тимашук Игнатьеву Суханов, Игнатьев доложил и показал письмо Сталину. Тот увидев подделку своей закорючки в виде буквы С и разгневался. 30 августа я отослал Сталину заявление Тимашук, отметив в сопроводительном письме: «Как видно из заявления Тимашук, последняя настаивает на своем заключении, что у товарища Жданова инфаркт миокарда… в то время как начальник Лечсанупра Кремля Егоров и академик Виноградов предложили ей переделать заключение, не указывая на инфаркт миокарда».

— Вы в курсе, что Рюмин в своем доносе упоминал: Абакумов требует от следователей собирать на допросах компрометирующие материалы, в том числе на Бориса Ванникова и Авраамия Завенягина, которые руководили работами по созданию ядерного оружия. Между тем вы знаете, кто курировал ядерный проект и что он находился под личным контролем товарища Сталина.

— Булганин напел Сталину, что это я прошляпил ситуацию в Корее, с революцией на Юге. Но когда начали хватать врачей, я уже был в тюрьме и знаю только слухи.

— Так, говорите, не виновен?… — еще раз задумчиво произнес Берия.

— Нет, товарищ маршал госбезопасности, не виновен.

— А почему вы следили за членами Политбюро, почему собирали компромат?

— Я хотел как лучше, да и товарищ Сталин намекнул.

— Следующий вопрос — расскажите о трофейном деле и что случилось с авиаторами?

— Гражданин маршал, дело было так. Василий Сталин пожаловался отцу на плохое качество самолетов. Сталин поручил проверку мне. Дело было неясное, но Василий давил на отца. Я посадил наркома авиационной промышленности Алексея Шахурина, главного маршала авиации Александра Новикова, офицеров штаба ВВС. — Когда Абакумов открывал рот, чтобы ответить на очередной вопрос, было видно, что многих зубов у него недостает. — Маршал Новиков подписал показания, в которых говорил, что Жуков «пытается умалить руководящую роль в войне Верховного главнокомандования и в то же время, не стесняясь, выпячивает свою роль в войне как полководца, даже заявляет, что все основные планы военных операций разработаны им».