Почерк судьбы - Шарлотта Лукас

– Итак, госпожа Круг, меня сейчас кое-что очень интересует.

Йонатан Н. Гриф сидел на заднем сиденье такси, рядом со своей ассистенткой, и пытался упорядочить свои мысли. Вторая половина дня выдалась чудесной, но совершенно абсурдной.

Они втроем совершили прогулку к Эльбе, а потом зашли в «Виттхюс» выпить кофе с пирогами. Как совершенно нормальная семья в самый обычный день. Только вот семьей они не были, что уж говорить о нормальности: слабоумный папочка и неродная «мамочка».

Однако же Вольфганг Гриф упорно называл Ренату Круг Софией. Та не предприняла ни единой попытки исправить это недоразумение.

Абсурдно, курьезно, как у Лорио!

– С каких пор отец считает вас моей матерью?

– Ну…

Она рассматривала свои ногти, словно хотела понять, не пора ли делать маникюр.

– Пожалуй, вот уже полгода.

– И вы не находили повода сообщить мне об этом? А я ведь даже напрямую спросил вас о матери!

– Конечно, я была не права. – Но потом на ее лице появилось выражение упрямства. – И все же совершенно не важно, что думает ваш отец. И если он счастлив тем, что я его жена, то кому это мешает?

– Э… хм, – произнес Йонатан. – Мне, например.

– Почему?

– Ну, потому что вы просто не моя мать! – Он откашлялся. – И вы не можете себя вести так, словно таковой являетесь.

– Я не вижу, по какой причине это может быть запрещено.

– Ну, если забыть о правилах приличия.

– Ах, при чем здесь правила приличия! – Она махнула рукой. – Этому придается слишком большое значение. Ваш отец очень болен, и сейчас важно, чтобы он себя хорошо чувствовал.

– Понимаю. И поэтому нормально, если мы обращаемся с ним, словно он слабоумный.

После этого Рената Круг замолчала, но Йонатан знал, о чем она думает. Потому что он и сам думал об этом.

Его отец и был слабоумным, в его голове царил полный хаос. Такой хаос, что он принимал свою бывшую ассистентку за жену.

– Я только не понимаю, как у него родилась эта идея, – наконец произнес Йонатан. – Вот уже много лет моя мать не играла никакой роли в его жизни, отчего же он так переменился к ней?

– Я же вам говорила, что люди, страдающие слабоумием, живут, как правило, прошлым. И в них пробуждаются давно забытые чувства, желания и печали.

– Значит, вы считаете, что возвращение матери – это давно забытое желание моего отца?

– Видимо, да. Возможно, он что-то недоделал.

– Это я могу себе представить. Как же можно доделать, если человек, которого ты любишь, вдруг внезапно исчезает.

– Да, – вздохнула Рената Круг. – Это сложно.

– И все же, – сказал Йонатан, – у меня нехорошее чувство, что болезнь отца прогрессирует.

– Я не думаю, что мы на это влияем и можем как-то ухудшить ситуацию.

Йонатан ненадолго задумался и кивнул.

– Нет, – потом сказал он, – наверное, нет. Просто очень печально наблюдать, как увядает блистательный ум.

– Это с какой стороны посмотреть.

– На что?

– Вы не считаете, что болезнь для вашего отца – преимущество?

– Что вы имеете в виду?

– Ну, он сейчас стал заметно общительнее, чем раньше.

– Меня удивляет, что об этом говорите именно вы. Мне всегда казалось, что вы прекрасно ладите с ним.

Рената Круг звонко рассмеялась:

– Ваш отец был тираном!

– И в отношении вас тоже?

Йонатан никогда бы не подумал, что всегда преданная отцу Рената Круг настолько критично к нему относится.

– Я бы сказала, в отношении меня в первую очередь. На меня первую обрушивалось все: капризы, дурное настроение.

– Почему же вы продолжали работать у него? Вы наверняка могли бы найти другой вариант.

Она потупила взгляд.

– Потому что наряду со всем этим он был великим человеком. С твердым характером. Он точно знал, чего хочет. Такое редко встречается.

– Хм. То, что вы называете твердым характером, многие считали упрямством.

– А что вы там говорили о новых планах в издательстве, которые вы хотите воплотить в жизнь?

Йонатан с удивлением взглянул на нее. Рената Круг смущенно отвела взгляд.

– Я какое-то время стояла перед дверью. И не могла не услышать… – Она осеклась.

– Вы подслушивали, – уточнил Йонатан, который любил все называть своими именами.

– Я бы так не сказала. Я просто не хотела мешать и при этом кое-что услышала.

– Вот как, – ухмыльнулся Йонатан. – Тогда мне было бы интересно узнать ваше мнение, раз уж вы «кое-что услышали».

– Мое мнение? – удивилась она.

– Конечно!

– Ах, – она отмахнулась и немного покраснела. – Я в таких вещах не разбираюсь, поэтому лучше промолчу.

– Госпожа Круг, – настаивал Йонатан, – я же не жду от вас экспертного мнения. Я только хочу узнать, как вы относитесь к тому, что «Грифсон и Букс» в будущем предложит рынку и развлекательные романы?

– Я и правда не знаю…

– Ну, давайте же! – перебил Йонатан ассистентку. – Что вы сами любите читать?

Ее щеки еще больше залились румянцем.

– Э-э-э… Мне, право, неловко…

– Все так скверно? – пошутил Йонатан.

Рената Круг кивнула. Потом она расстегнула замок сумочки, открыла ее и вытащила книгу.

– Вот такое, например, – сказала она.

С этими словами она протянула Йонатану истрепанный томик. Он взглянул на обложку и чуть не ахнул. Он, пытаясь сохранить самообладание, выдавил:

– Ого!

Рената Круг тут же спрятала книжицу в сумочку. Дальше они ехали молча. Йонатан мог бы хохотать до слез, и именно так и сделал, когда они добрались до дома в Аймбюттеле, в котором жила ассистентка, и она вышла из машины.

Когда такси через пятнадцать минут остановилось перед особняком Йонатана, тот все еще смеялся. Громко и радостно. Рената Круг его сегодня более чем удивила. Роман под названием «В пылу страсти» был вишенкой на торте.

Что он мог еще сказать по этому поводу? Ну а что сказал бы на это его отец?

Ханна

24 января, среда, 12 часов 03 минуты

«Душа, крыла раскинув, летела над тихой землей, сей мир навек отринув, неслась к себе домой», – повторила про себя Ханна слова, которые произнес над могилой Симона пастор в конце ритуала погребения. Это была цитата из Йозефа Фрейхерра фон Эйхендорфа, которого Симон очень любил. Поэтому Ханна выбрала именно эту строфу.