Корона Подземья - А. Г. Говард

– У вас в списке моя мама? А я думала, это папины воспоминания, – в замешательстве отвечаю я.

– Нет, их общие. Фрагменты наблюдений вашей матери, наложившиеся на то, что видел он. Перспектива зависит от того, чьими глазами вы будете смотреть.

Я прикусываю губу. Вот мой шанс. Уникальная возможность понять, что произошло много лет назад и почему мама сделала именно такой выбор. Я узнаю правду, потому что воспоминания не лгут.

– Хочу увидеть это с маминой точки зрения, – хрипло отвечаю я, понятия не имея, что сейчас произойдет и как можно проникнуть в чужое прошлое.

– Замётано, – говорит кондуктор и что-то записывает, а затем нажимает тонкой ножкой на кнопку в стене.

Занавес расходится.

– Вообразите ее лицо, глядя на пустой экран, и вы переживете чужое прошлое, как если бы это происходило сегодня.

Он приглушает свет и закрывает дверь, оставив меня одну. Я делаю как велено, рисуя себе моложавое мамино лицо. Я представляю, как она рассматривает фотографии, сделанные много лет назад, когда они с папой ходили на свидания. Когда ей было шестнадцать, когда она попала в Страну Чудес.

На экране оживает яркая картинка, но, вместо того чтобы оставаться на месте, она тянется ко мне… и поглощает. Я чувствую, что буквально лопаюсь по швам – клетки и атомы разлетаются и некоторое время парят по отдельности, а потом собираются воедино. Я смотрю на всё мамиными глазами, разделяя ее мысли и ощущения.

Мы – в саду душ. Она одна – и идет, следуя инструкциям Морфея. Всего две клетки отделяют маму от королевского венца.

Я понятия не имела, что она так далеко зашла…

– Обуздай силу улыбки, – шепчет она себе под нос. – Где ты, Чешик?

Я узнаю то, что вижу вокруг, хотя для нее всё ново. Она свернула не туда и еще не поняла этого. В саду – застоявшийся морозный воздух, снег покрывает землю. Везде тихо – ни криков, ни причитаний, которые я слышала во время своего визита. Сухие плакучие ивы, скользкие ото льда, увешаны бесчисленными игрушками: плюшевыми мишками, пластмассовыми клоунами, фарфоровыми куклами, которые качаются на тонких нитках. Каждая вмещает беспокойную душу, но сейчас они мирно спят.

Мама должна добыть корону. Последние три года она ни о чем другом не думала. Решимость в ее торопливо стучащем сердце перевешивает страх, и она заходит во владения Второй Сестры дальше, чем даже зашла я, мимо деревьев и дремлющих игрушек. Она ищет источник сияющих нитей, которые соединяют каждое дерево и каждую ветку. Свет пульсирует мерно, напоминая биение сердца.

Она подходит к стене плюща. За ней виден густой слой паутины, которая светится и дышит. Мама приближается, испуганная и заинтригованная человекообразным силуэтом, который темнеет внутри. Нити крепятся к его голове и груди. Они точно выкачивают из этого существа свет.

Обернувшись, чтобы убедиться, что она одна, мама снимает паутину с его лица. И замирает, затаив дыхание. Это не человекообразное существо, а реальный человек. Юноша примерно одних с ней лет.

Мой папа.

Но мама понятия не имеет, что влюбится в него. Пока не имеет. Она лишь понимает, что он прекрасен.

Она проводит пальцем по его щеке. Ресницы юноши дрожат, веки поднимаются, открывая вдумчивые карие глаза. Он, кажется, не видит перед собой девушку. Он ничего не видит.

Но в папиных глазах – то самое одиночество, от которого мама страдала всю жизнь, когда скиталась из одной приемной семьи в другую, одновременно пытаясь скрыть от окружающих свою непохожесть. Здесь, в Стране Чудес, маме кажется, что она может обрести дом и больше не быть изгоем. Для папы это не так. Он всеми покинут и напуган, пусть даже сейчас, находясь в трансе, ничего не понимает. Но одиночество невозможно скрыть.

За маминой спиной хрустит снег; она поворачивается и видит Первую Сестру – добрую.

Прозрачное лицо хранительницы кладбища раскраснелось. Сестра запыхалась. Подол длинной полосатой юбки намок от снега.

– Тебе не следовало приходить сюда, – сердито говорит она, переводя дух и отводя с лица пряди серебристых волос. – Ты должна разбудить мертвых в моих садах. А я – отдать тебе улыбку.

Мама сглатывает.

– Кто это?

Первая Сестра смотрит на жертву в коконе.

– Человеческий детеныш моей сестры. Его сны не дают душам волноваться. Морфей, конечно, рассказал тебе, как живет кладбище?

Мама стискивает зубы.

– Знать, как тут всё происходит, и видеть это собственными глазами – две совершенно разные вещи.

Первая Сестра словно становится выше: из-под юбки виднеются кончики ее восьми ног.

– Думай о своей цели, маленькая Элисон. Если ты станешь королевой, то будешь должна принять наши правила. Некоторые вещи нельзя изменить, не опасаясь ужасных последствий.

Мама снова смотрит на юношу в паутине.

– Но он почти мой ровесник. Морфей сказал, когда дети делаются слишком взрослыми, чтобы грезить, твоя сестра убивает их ядом и отдает тела пикси.

– Да. Из костей те делают ступеньки на лестницах, а плотью питают волшебные цветы. Всё для чего-то нужно, ничто не пропадает даром.

– Ничто, кроме человеческой жизни.

Мама удивлена собственной реакцией. Ее переполняют презрение и отвращение. Она думала, что сможет принять темные, мрачные обычаи этого мира, но сердце твердит свое.

– Разрешите, я его заберу! Вторая Сестра ведь всё равно намерена от него избавиться. Он уйдет со мной в мир людей и будет жить.

– Ну нет! Мне и так предстоит столкнуться с гневом сестры из-за улыбки, которую я должна украсть для тебя. А ты хочешь, чтобы она разозлилась еще сильнее, потеряв любимца? Она дорожит этим человеческим детенышем больше, чем сотнями других, которые тут были раньше. И я не уверена, что Вторая Сестра собирается от него избавляться. Возможно, она будет пользоваться им, пока его сердце не остановится, пока он не станет трупом, не способным видеть сны. Грустно. Но ничего не поделаешь.

Мама выпрямляется, полная решимости.

– А насколько это отличается от того, что ты делаешь сейчас? Ты ведь крадешь для Морфея, так?

Первая Сестра поджимает губы.

– Не задаром! В обмен на нечто очень ценное. Самая трудная часть моей работы – выслеживать заблудшие души. Он это знает. Я никогда и никого не хотела сердить, особенно сестру, но ради этих душ…

Мама кладет руку на грудь.

– Я могу тебе заплатить. Если ты позволишь мне забрать его… клянусь жизненной магией: когда я вернусь, чтобы предъявить права на корону, то поддержу тебя всей своей королевской властью. Мои стражи будут в твоем распоряжении, чтобы выслеживать преступные души – в любое время, по первому зову. И тебе никогда больше не придется заключать сделки с кем бы то ни было.