Последний рубеж - Федор Вахненко

– Да, – кивнул Кожевников. – Слышал. И знаешь… Это было больше похоже на байку.

– А это и есть байка, Седой! Это треп, треп, самый настоящий треп! Не было никаких фур в центре, не было, не было! Это все черные! Черные и зеленые, это им нужно было! Потому что фуры, фуры на самом деле ехали к ним! К ним, вкуриваешь? Скоро война, нужно было много, много припасов! Много патронов! Думаешь, думаешь, все, что вам раздали, пылилось у них на складах? Да ни хрена! Все, все это привезли тогда, за неделю, может, полторы!

– И если кто-то вдруг увидит, как им подвозят кучу патронов… – продолжил мысль Вячеслав. – Да, знаешь, я, кажется, понял. Сначала кто-то начинает спрашивать по барам. Ну, знаешь, может, торгаш чего скажет такое. Все видят: торгаш ничего не знает. Говорит: выясню – сообщу. Кто-то думает – бред, кто-то ведется, но… Знаешь, черные и анархия уже сделали свое дело. Проходит чуть-чуть времени – и про фуры в центре Зоны уже слышали все. И если кто-то увидит, как «Рубежу» или «Вольным» подгоняют припасы, то все… Все спишут на… Паранойю?

– В точку! – хлопнул себя по колену Леонид. – Прямо прямо в гребаную точку! Паранойя! Они просто дебилы! – передразнил он. – Наверно, все арты потратили! О, долбодятлы какие! Видишь? Видишь, как вас, вас легко запутать? Пусти слух, выстави, выстави себя тупым параноиком – и вы… Вы поведетесь, Седой. Видишь? Поведетесь, поведетесь, да, я знаю, я точно знаю! Поведетесь – и не заметите, как торгаши зовут кого-то на разговор! А оно так и происходит, вкуриваешь? Так, так оно и происходит! Тебя зовут, зовут на разговор, говорят, где бункер, – Чечен указал на стену большим пальцем. – Дают код от двери. И все. Потом, потом оно и начинается. У кого есть код, кто знает, где бункер, – они могут выжить. Остальные, остальные нет! Нет, не выживут, нет! А когда все закончится, когда вас перебьют… Здесь, здесь запасов хватит почти на полгода. Я посчитал, я… Я прикинул. Да! Да, на полгода, если… Если, если уметь пользоваться. Если не жрать, как не в себя. Но тебя, тебя все равно заберут! Заберут через два, может, три месяца.

– И?.. Че, ты, типа, будешь муштровать новичков? – спросил Седой – раскованно и с неприкрытым интересом к разговору, будто и позабыв о наставленном на него ТТ. – Будешь, там, опытом делиться? Нет, погоди! А знаешь, в этом реально есть смысл! Оставить немного людей, чтобы могли кого-то натаскать, но… Блин, а нахрена вообще угандошивать всех остальных? Чтоб потом заново начать или что? Нет, ну это фигня какая-то!

– Да? Фигня, фигня, думаешь? – насупился Чечен. – Он, он тоже, тоже так говорил! – Его палец указал на труп позади Кожевникова. – Но это не фигня, Седой, совсем не фигня! Потому что я, я уже был в таком, вкуриваешь? Мне сказали, где бункер, и я выжил! Выжил – и потом работал на них.

– Да? И если ты… Ну, знаешь, ты много, где был, так… Почему ты не?

– Да не надо оно никому! Я предлагал, предлагал еще тогда, шесть лет назад! Я сказал этому долбаному клану: я могу, могу натаскать этих долботрясов! Могу сделать из них настоящих, настоящих бойцов, а не вот эту обрыганную мелюзгу! Но они, они сказали, что сами все знают! Вкуриваешь? Нахрен, нахрен оно им не надо! Я, я давно все понял! Никому, никому здесь не нужны мои знания! Так что… Когда вас снова, снова стало дохрена, и Крот сказал, что я не нужен… Я ушел! Пошел, пошел один, жить для себя! Стал, стал наемником, понемногу косил капусту, особо не светился. Я, я знаю, знаю гораздо больше Упыря, но я просто не светился. Потому что оно не нужно! Я жил, жил хорошо, пока… Пока не увидел увидел, как Панас позвал… Одного… Не меня… На разговор. И я понял, понял тогда: все, началось! Я выследил! Выследил – и кончил того урода! И я не ошибся, нет, не ошибся! Он знал, знал, где бункер! Теперь знаю и я, теперь это – мой бункер! Но они… Они все знают! И они придут за мной! Обязательно придут! Ты… Ты вкуриваешь? Ты понимаешь?

– Понимаю, – с трудом выдавил из себя Кожевников.

– На, коли, – Чечен вытащил шприц из широкой аптечной сумки, пришитой к разгрузке с левого бока, и передал собеседнику. Зажав зубами красноватую крышку, Седой оголил шприц и с размаху воткнул прямо в раненую руку.

– Твою мать… – простонал сталкер, вводя новую порцию обезболивающего.

– А моя, моя тут при чем? – ухмыльнулся Леонид. Как и в тот раз: натянуто, без тени веселья в поникших, опустошенных глазах. – Хе-хе… Ладно. Ладно, Седой. Времени… Времени слишком мало. Вот, держи, держи, – на глаза Вячеславу показался маленький черный диктофон. И откуда он только взялся в Зоне?.. – Это… Здесь, здесь все. Все, все что я знаю об этой долбаной Зоне. О них, о том, какого хрена здесь вообще происходит. Записал, давно записал! Еще пять… Пять лет назад. Уже тогда, тогда я понимал: второй шанс могут не дать. И не ошибся! Да, не ошибся, я сразу понял! Сразу знал, знал, что не дадут мне шанс, ушлепки!

– И что… – борясь с расползающимся по всей руке жжением, процедил Седой. – Что мне с ним… Делать?

– Вынести, вынести его туда, – Чечен дважды кивнул головой назад. – За периметр. Да, за периметр, там… Я знаю, знаю, там есть много, очень много людей, которые хотят знать! Они не могут, не могут ничего узнать здесь, но там… Там есть не только их служба безопасности, вкуриваешь, да? Я… Я отвлеку их на себя. Они придут за мной, но диктофон, диктофон-то у тебя! Ты выберешься отсюда! Ты всем расскажешь! Ты, ты!

– А ты… Ты не боишься, что нас… подслушивают?

– А я, я в этом даже не сомневаюсь! Но объяснять все это там, на улице… Нет. Только здесь. Здесь, да. Здесь. Только здесь можно сесть, нормально обсудить. Все. До мелочей. Так что ты бери, бери диктофон! – Леонид всучил миниатюрное устройство Кожевникову в ладонь. – И пошли, пошли, за мной, потом разбежимся! Отсюда до периметра – рукой, рукой подать! Ты налегке, ты успеешь, успеешь! А ствол… Ствол я тебе дам, да. Да, да, пойдешь, пойдешь со стволом. Теперь, теперь он тебе нужен!

– Но… Как? Как мне пройти? Там же… Знаешь, вояки же… Никого… Никого не пускают. У тебя… Может, у тебя есть что-то? Чтоб… Помогло пройти?

– Жаль… – Чечен сокрушенно покачал головой. – Я… Я думал, хоть тебе, тебе можно верить… Но ты… Нет, ты тоже не подходишь. Жаль… Очень жаль.

Подернутые дымкой понемногу стихающей боли глаза Седого расширились от ужаса. Он хотел было запротестовать, хотел попробовать убедить Леонида не стрелять, но слова застряли в пересохшем горле, и в тесном коридоре прогремел один-единственный выстрел. Голова Вячеслава Кожевникова дернулась назад.

– Придется, придется искать тебе замену… – пробормотал Чечен, устало свесив голову на грудь. – Уже второй, второй сталкер не готов… Сопливые, косорукие срочники! Ни хрена, ни хрена не могут! Ни хрена не годны, ни хрена не умеют! Как, как с такими вот воевать?! Ну как, как?!

Одаренный рывком вскочил на ноги, и позади него с глухим стуком опрокинулся стул. Грубо стащив труп Седого на пол, Леонид отволок его ко второму мертвецу. Мертвецу, который точно так же не оправдал ожиданий бывшего военного…

Вынув боевой нож из нашитых на разгрузку ножен, Чечен вспорол обматывавшую кисть Кожевникова изоленту и подхватил скатившийся на пол «хвост».