Последний рубеж - Федор Вахненко

– Не дергайся, – приказал незнакомый голос: низкий и осипший, как у курильщика со стажем.

Рука в свободной, слегка трепыхавшейся на ветру «Березке» аккуратно стащила с шеи сталкера тактический ремень и отшвырнула оружие подальше от раненого. Сквозь сжатые до противного скрежета зубы Седого вырвался сдавленный стон, когда до поврежденной конечности добралась боль. Перед глазами проступили густые черные кляксы – верный признак того, что сознание вот-вот ускользнет во тьму.

– Сейчас, сейчас, – заверил его неизвестный, словно он был полевым медиком, пытающимся спасти жизнь подстреленному товарищу. – Погоди теперь, мужик. Нехрен. Нехрен дергаться было.

Фигура незнакомца сместилась куда-то вправо, и учебная граната из разгрузки Кожевникова быстро отправилась к перекрашенному автомату. Нечто тонкое, но острое, будто хорошо заточенное лезвие бритвы, проткнуло камуфляж на руке скитальца.

«Обезболивающее?» – промелькнула мысль, и бродяга ухватился за нее, будто за спасательный круг, изо всех сил сопротивляясь застилающей взгляд темноте. Словно и не было никакого пораженческого настроя, словно он и не уходил от кланов только для того, чтобы наконец-то встретить конец своей истории.

– Так… Теперь все. На, подержи, подержи пока. – На грудь Седого лег длинный, чем-то похожий на отсеченный хвост какой-то рептилии, камень. Артефакт ненадолго вспыхнул серым и растворил застелившие взгляд бродяги пятна, заменив их белыми зайчиками временной слепоты. – Герой, блин…

Пальцы сталкера схватили шершавый на ощупь минерал, словно последний шанс на выживание, и в голове Кожевникова незамедлительно начался отсчет:

«Раз. Два…»

Десять секунд – именно столько в среднем требовалось дарам Зоны, чтобы начать действовать. Десять секунд непрерывного контакта с кожей.

«Три. Четыре. Пять…»

На счет «шесть» холодный металл у виска исчез, и неизвестный грубо вырвал мерцающий «хвост» из пальцев Седого. Не успел скиталец опомниться, как артефакт лег прямо на ладонь его раненой руки, тут же плотно фиксируемый зеленой изолентой.

– Вторая рука тебе еще понадобится, – прозвучало над ухом Вячеслава, и ровно через десять секунд сталкер почувствовал, как живительная аномальная энергия заструилась по его жилам, стекаясь к сочащейся кровью ране.

– Давай подымайся, мужик, – прохрипел незнакомец, несильно пнув Кожевникова в бок. – Сильно, сильно долго торчим на одном месте.

Нечленораздельно мыча от раздиравшей его руку боли, охотник за артефактами с большим трудом встал на ноги.

– Ствол… – закачавшись на месте, просипел он. – Мне… Ствол нужен…

– Не нужен. Пока, пока не нужен… – тихо отрезал неизвестный и, схватив сталкера за плечо, потянул его за собой.

Вдвоем они лавировали между деревьев и аномалий, будто игровые машинки, объезжавшие нарисованные на компьютере препятствия, и Седой невольно поразился, как легко двигался по Зоне его компаньон. Он оставлял «центрифуги» и «сияния» позади столь быстро, что, казалось, будто он шел по родному двору, который с самого детства знал лучше, чем свои пять пальцев. Было в этом человеке что-то от Упыря, некая свойственная покойной легенде загадочность. Словно какие-то высшие силы наградили его особым даром, позволяя видеть гораздо больше, чем доступно обычному человеческому глазу. Седой заметил: стоило очередной аномалии оказаться рядом – и по всему телу незнакомца проходила тихая, едва уловимая дрожь, словно его организм чувствовал приближение смертельной опасности. А потом, когда утихал кратковременный тремор, взгляд неизвестного скользил по зараженному губительной энергией участку земли – и капкан быстро оставался позади. Там, где Кожевникову понадобилось бы несколько минут на раздумья, его спутник управлялся за считаные секунды. Рядом с этим человеком Вячеслав ощущал себя необстрелянным новичком. Новичком, который смотрит на своего матерого спутника с горькой смесью благоговения и зависти. Наверное, именно это и чувствовал рядовой Караченко, когда перепуганный сержант отправил его в разведку на пару с Седым…

– Все. – Незнакомец без предупреждения застыл как вкопанный, и Кожевников чуть было не врезался ему в спину. – Пришли. Да-да, пришли, пришли… Давай… Давай вон туда, – палец указал на невысокий холм метрах в пятнадцати впереди. – Там дверь, видишь? Там, там и жди. А мне… Мне, мне надо кой-чего проверить.

Повернувшись к Седому лицом, неизвестный протянул ему громоздкий ТТ с серебристой звездой на рельефной рукоятке. Вячеслав подал здоровую руку, дрожащую, словно вышедшая из-под контроля модель в компьютерной игре.

– Че у тебя с рукой, а? Че, че с рукой? – скороговоркой спросил его спутник.

– Нервы. Просто… Нервы.

– Хреново, хреново дело… – покачал головой незнакомец. – Ну… Ладно. Давай, хватай, хватай ТТ – и дуй к двери. Увидишь, если увидишь чего – стреляй, стреляй сразу. Подсоблю. Я… Я здесь, здесь буду. Недалеко.

Несколько секунд – и пистолет перекочевал в пальцы Кожевникова. Трава тихо зашуршала под тяжестью берцев, и компаньон сталкера как будто растворился в воздухе.

Оглядев ближайшие деревья, скиталец перевел взгляд на высившийся впереди холм. Кажется, неизвестный бродяга говорил что-то про дверь…

И правда, в самом центре возвышенности Вячеслав смог разглядеть нечто, напоминавшее толстую, герметичную дверь. Такую же, как в бункере покойного капитана Гаврилюка, разве что выкрашенную в защитные цвета. Так, осталось проверить путь на наличие аномалий…

Глаза сталкера зацепились за искаженное, будто бы бьющееся в истерике, пространство буквально метрах в пяти справа от холма. «Центрифуга». Обычная. Вроде бы обычная. По крайней мере, Седому хотелось в это верить…

Заткнув пистолет за пояс, Кожевников вытащил гильзу из мешочка на поясе, взвесил в руке и, примерившись, метнул до самой замаскированной двери. Чисто. Придирчиво оглядев все вокруг, охотник за артефактами подобрал упавший маркер и прижался спиной ко входу в замаскированный под холм бункер. Стоило бродяге вытащить ТТ, как его наметанный взгляд тут же уловил движение меж двух деревьев. Направление – где-то на два часа. Дистанция – ориентировочно метров десять.

Грозное дуло пистолета уставилось на затемненную развесистой кроной фигуру, и Седой уже собрался было нажать на спусковой крючок, когда осознание ударило его в голове, будто блеснувшая в свинцовой туче молния.

Пистолет стоял на предохранителе.

Понося своего лекаря всеми известными ему словами, Кожевников неуклюже упал на землю, приложившись о рассованные по разгрузке магазины к «калашу». Он попытался было одним резким движением привести оружие в боевую готовность, но его палец соскользнул с переводчика огня, и сталкер пугливо вжался в траву, будто спрятавший голову в песок страус.

Выстрел!

Одна за другой прогремели три короткие очереди, разнося свое эхо в ближайшие уголки Зоны отчуждения.

Со второй попытки Седой снял оружие с предохранителя и уже было приготовился открыть ответный огонь, но оказалось, что стрелять уже не по кому. Противник лежал ничком там, где его и засек орлиный глаз скитальца, а с левого фланга к Кожевникову спешил одаренный бродяга.