От Версаля до «Барбароссы». Великое противостояние держав. 1920-е – начало 1940-х гг. - Виктор Гаврилов

Секретный дополнительный протокол также предполагал не только возможное территориальное, но и некое «территориально-политическое переустройство» этих государств и областей. Более того, в пункте 2 протокола ставилась под сомнение необходимость сохранения «независимого Польского государства» «в обоюдных интересах» (имелись в виду интересы Германии и СССР), и этот вопрос мог быть «окончательно выяснен только в течение дальнейшего политического развития» и решен «в порядке дружественного обоюдного согласия»[559]. Таким образом, договаривающиеся стороны, преследуя свои интересы, брали на себя роль вершителей судеб независимых суверенных государств и отдельных областей. Однако в связи с этим следует напомнить, что и Мюнхенское соглашение, предопределившее судьбу Чехословакии, также было заключено Германией, Италией и западными державами, мнившими себя европейскими миротворцами, по сути, не интересуясь мнением суверенного государства.

В связи с общей оценкой значения для СССР территориальных договоренностей, зафиксированных в протоколе, одни исследователи склонны интерпретировать те же самые факты как показатель «имперского» стремления Сталина к «выигрышу территорий», установлению «опеки» над сопредельными с СССР районами и государствами, вмешательству в их внутренние дела[560]. Другие же специалисты утверждают, что их главной целью было оговорить четкий предел продвижению немецких войск на Восток и заставить Германию считаться с советскими интересами. Мы со своей стороны полностью разделяем эту точку зрения, считая ее наиболее исторически реалистичной.

Заметим, что в опубликованном тексте секретного протокола Литва, будучи прибалтийским государством, не относилась к сфере интересов Советского Союза. При этом подчеркивалось, что по северной границе Литвы проходит граница сфер интересов Германии и СССР.

28 августа за подписями В. М. Молотова и германского посла в СССР Ф. Шуленбурга появился документ под названием «Разъяснение к секретному дополнительному протоколу от 23 августа 1939 года». В нем уточнялась граница сфер интересов Германии и СССР в Польше, которая должна была «приблизительно проходить по линии рек Писсы, Наревы, Вислы и Сана»[561].

Позже, уже после нападения на Польшу, 20 сентября 1939 года Гитлер подписал план присоединения Литвы к Германии, а 25 сентября войскам был отдан приказ находиться в состоянии готовности с тем, чтобы нанести удар по Литве. Но тогда же Сталин через посла Германии в СССР Шуленбурга предложил Гитлеру добавить к землям, оккупированным немецкими войсками, также и часть территорий, находящихся к востоку от демаркационной линии, а именно: Люблинское воеводство и ту часть Варшавского воеводства, которая доходила до Буга (то есть земли, населенные этническими поляками). Взамен Сталин предлагал Гитлеру отказаться от претензий на Литву[562].

По мнению английского историка А. Буллока, выраженному в книге «Гитлер и Сталин», Литва первоначально не была включена в сферу интересов СССР в секретном протоколе от 23 августа, поскольку тогда Сталин еще сомневался в готовности Гитлера дать согласие на присоединение Литвы к советской сфере интересов, а потому «предпочел заручиться получением по временному разделу Польши большей части ее центральных территорий в дополнение к Западной Украине и Западной Белоруссии»[563].

Изменения относительно Литвы появились позже. В дополнительном протоколе к германо-советскому Договору о дружбе и границе от 28 сентября 1939 года указывалось, что «территория литовского государства включается в сферу интересов СССР»[564]. Это было сделано в обмен на то, что демаркационная линия на территории Польши была передвинута в пользу Германии. По мнению И. Фляйшхауэр, Сталин, по сути, «отказался тогда от большей части Восточной Польши в качестве компенсации за Литву»[565]. Он пошел на это потому, что «он тогда явно предпочитал военную безопасность территориальной экспансии на Западе»[566]. То есть тем самым подчеркивается, что Сталин прежде всего руководствовался соображениями государственной безопасности СССР.

Следует признать, что секретный протокол в значительной мере определил судьбу прибалтийских народов, а также западных украинцев, белорусов и молдаван.

28 сентября, как уже упоминалось выше, был подписан и Договор о дружбе и границе между СССР и Германией. В новейшей отечественной историографии этот договор оценивается, как правило, весьма критически. Причем в этом вопросе наблюдается большее единство среди исследователей: он подвергается осуждению как историками, дающими негативную оценку также и советско-германскому Договору о ненападении, так и специалистами, не подвергающими сомнению международно-правовую и морально-политическую состоятельность пакта Молотова – Риббентропа. Основной аргумент состоит в том, что, поскольку Договор о дружбе и границе между СССР и Германией от 28 сентября 1939 года был заключен с уже воюющей страной, то СССР однозначно отошел от нейтралитета и стал на путь сотрудничества с Германией. При этом некоторые авторы отмечают, что в целом, заключив пакт о ненападении в преддверии германо-польской войны, СССР тем самым поддержал агрессивные устремления Германии и вовсе не был нейтрален, а оказывал содействие Германии, помогая ей разгромить Польшу[567]. Таким образом, по их мнению, статья II Договора о ненападении не обеспечивала подлинно нейтральный статус СССР и ограничивала его в выборе внешнеполитического курса и конкретных мероприятий.