Времени нет - Рустем Халил

— Там у меня был выбор. От моего решения не зависели человеческие жизни.

— Ты уверен? — спросил джин с недоброй улыбкой. — Ты до сих пор считаешь, что можно махать крыльями и не навлечь бурю? Что люди существуют сами по себе и могут не отвечать за свои поступки, если не было обнаружено очевидных последствий? Что песчинка в замке не должна считать себя причастной, если ее движение разрушит всю конструкцию?

Эдем взял с доски одинокую пешку.

— Можно, и вся моя жизнь — тому доказательство, — сказал он шахматной фигуре. — Можно изо дня в день тянуть камень вверх и однажды вечером оказаться у зеркала — с черным пистолетом и черными мыслями. Да что мы, в сущности, можем? Прожить сто лет, чтобы с последним глотком воды понять: мир как пейзаж за окном менялся не по твоей воле. Все, что ты мог, — оставить после себя дерево, дом и потомков, которые завтра тоже в последний раз возьмут стакан с водой. Ты не избран. Ты обычный человек, который пытался, но не смог. Жизнь — это предложение, которое никогда не заканчивается восклицательным знаком, — всегда точкой. Любовь? В конце этого предложения — жирная точка трагедии, измены, разочарования, будней. Страсть? Здесь дело заканчивается недовольством, привычкой или новыми поисками. Хотя кому это говорю? Что ты, житель загробного мира, можешь знать о любви и разлуке, об устремлениях и разочарованиях, о гневе и ненависти, о достижениях и потерях? Ты владеешь огнем, но разве ты можешь знать, как это — когда ты сгораешь изнутри?

— Это я не знаю?! — эти слова были налиты такой яростью, что Эдем попятился от зеркала. Джин вдруг поставил весь в черном, и только глаза его пропекали насквозь. — Да что ты вообще понимаешь о любви и разлуке, об устремлениях и разочарованиях, о гневе и ненависти, о достижениях и потерях, сопляке? Это не тебе дали единственную возможность — за сто лет! — заключить соглашение с кем-то из смертных. Сто лет в страхе: а вдруг что-нибудь пойдет не так? Сто лет планов и надежд, которые можно перечеркнуть, не принимая в руки карандаш. Сто лет — чтобы увидеть, как по ту сторону зеркала выбранный тобой человек размазывает сопляки.

Пешка с грохотом выпал из руки Эдема на пол. Фигура джина медленно охватывала огонь.

— И знаешь, поскольку я могу предвидеть будущее, я тебе скажу: поздравляю, у твоих поступков будет следствие. И кончится он смертью того, кто ее никак не заслуживал. Того, кто пытался сделать этот мир лучше.

— Чьей смертью? — хотел спросить Эдем, но не успел: джин щелкнул пальцем и исчез с таким громким грохотом, от которого документы взлетели со стола и закружились по кабинету, а зеркало покрылось густой сеткой трещин и через мгновение брызнуло занозами на пол.

Смерть невиновного.

Эдем не помнил, сколько простоял, разглядывая свои отражения в занозах. Он не ответил на вопрос влетевшей в комнату охраны, все ли у него в порядке. Когда в ушах наконец перестало звенеть, а нога выстрелила сгустком боли, Эдем облокотился на палку и попытался продолжить разговор с джином.

Второе зеркало было в комнате отдыха рядом с кабинетом.

— Саатчи, — тихо позвал Эдем, стараясь говорить так мягко, как только мог. — Саатчи, давай поговорим.

Только отражение седого мужчины с мешками под глазами.

— Саатчи, я не буду размазывать сопляки.

Смерть того, кто никак ее не заслужил, — о ком бы это? Неужели о ком-то из военных, а значит, Эдем отправил утром людей на смерть? Это противоречило бы содержанию их с джином разговора и означало бы, что Эдем прав, упрекая Саатчи за сделанный им выбор. Тогда кто? Кто-то из причастных к гибели Фростова персонажей вчерашнего дня, в судьбу которых сумел вмешаться Эдем? Но вряд ли они ставили своей целью улучшить этот мир.

— Саатчи, явись.

Если джин говорил о том, что Эдем уже успел сделать, то гадать о неожиданных последствиях — все равно, что выпустить рыбу в море, а через десять лет попытаться выловить все ее потомство. Слишком много встреч и поступков.

— Саатчи, я знаю, ты меня слышишь. Я уже сделал кое-что, что приведет к ужасным последствиям или только собираюсь?

В ответ — тишина.

Может, все-таки подразумевается военная операция?

Эдем нащупал ботинком большую занозу зеркала и поднял ее. Вернулся к телефону и приказал соединить его с министром обороны.

Посошок скользнул по шахматной фигуре. Белая лошадь упала набок, блеснув зубами в немом ржанье.

Министерство готовится к операции, ответил Ридчук. Сам он ждет в здании администрации. Через пятьдесят три минуты ему предоставят разработанный план, и если он его одобрит, все начнется.

Еще есть шанс ее отменить, думал Эдем, — не сделает ли он хуже? Нет уверенности, что джин говорил именно о ней.

Серая кавалерия облаков готовилась к набегу на утренний Киев. Суставы ныли.

— Господин президент, мне зайти? — спросил Ридчук.

— Нет, это лишнее, продолжайте подготовку.

Так Эдем заставил себя принять одно и то же решение дважды. Белый слон хрустнул под президентской палкой.

4.4

Григорий Гарда отошел по делам, но секретарша предупредила Эдема, что он явится с минуты на минуту. Президент часто заходил в кабинет главы администрации в его отсутствие. Причиной был холодильник, всегда набитый едой.

Но сейчас Эдем зашел не за едой, а из-за сущего, казалось бы, пустяка. В надежде отвлечься от мыслей о военной операции он перебирал почту и не нашел в ней открытки с изображением моря. Неясное воспоминание, будь то его собственное или президент, кольнуло его, когда он увидел сегодня эту открытку. И теперь он пришел к главе администрации за ответом.

Кабинет Гарды был не менее просторен, чем президентский. Эдем вспомнил, что тот, в отличие от президента, капитально его отремонтировал и обставил, руководствуясь исключительно практическими соображениями. Если карта Украины на стене — вся усеяна загадочными для непосвященного посетителя примечаниями. Если книги в шкафу — то в большинстве своем юридические справочники и сборники цитат, которые могут понадобиться при составлении речей. Если картина