Лунная девушка - Анна Овчинникова

— Еще как помешал! Такая была горячая стерва, мы с ней только-только разогнались, — так нет, тебе понадобилось влезть и все испортить!

— А ты помнишь, что тебе говорил Ирч-ди насчет женщин?

— Да пошел он в Бездну со своими поучениями, старый пердун! — блистательный итон Джей-мис небрежно плеснул вино в два золотых бокала и, пригубив, хмыкнул: — А ведь я сначала принял тебя за вора. Скажи спасибо, что не получил кинжал под лопатку!

— Смерть ворам, да?

Но моему ехидству не сравниться было с ехидством Джейми.

— Ты выглядишь, как последний бродяга, — заявил он. — Лучше приведи себя в нормальный вид и быстрей отправляйся к Сарго-ту. Уже ходят слухи о том, что ты переметнулся на сторону ва-гасов, а олу назад на совете старших сыновей древних Домов Ко-лей сказал…

— Ва-гасы недавно переправились через Серебряную Реку, — перебил я.

— Ну и что? Четвероногим уродам никогда не взять Лаэте. Так вот, Ко-лей сказал, что…

Закрыв глаза, я молча слушал рассказ о сверхважных событиях, случившихся при дворце во время моего отсутствия: о том, что Ко-лей снова в милости у Сарго-та, о том, что советник такой-то сблизился с группировкой итона такого-то, и обо всех других придворных интригах, которые не стоили выеденного яйца.

Я был совершенно опустошен.

— Эй, ты что, пришел сюда дрыхнуть? Что ты собираешься сказать Сарго-ту?

— Какая разница…

— Ты совсем сдурел? — в голосе Джейми появились визгливые нотки. — Тебя вот-вот объявят врагом ямадара, а ты ничего не собираешься делать?

— Мне кажется, я уже сделал все, что мог.

— Думаешь отсидеться под юбкой жены, да? А может, нарочно добиваешься, чтобы вас обоих выслали из Лаэте?

— Может быть. Тебя-то почему это так волнует?

— Глупый румит! Если паладар Джу-лиан попадет в немилость, значит, его приближенный, итон Джей-мис, тоже вляпается мордой в дерьмо!

— Во-от в чем дело…

— Еще бы! Почему из-за твоей глупости я должен навлекать на себя…

— Скрэк.

Впервые за долгое время я назвал его этой кличкой, и блистательный итон Джей-мис заткнулся на середине фразы:

— Знаешь что — иди ты в Бездну!

Но, вспомнив, что это я нахожусь в его покоях, а не он в моих, я поднялся с кресла и побрел к двери.

Пытка

Когда я был в трех шагах от порога, дверь стремительно распахнулась, и в мою грудь уперлись два клинка. Одетые в красное наемники Сарго-та проворно сорвали с меня перевязь с мечом, расстегнули и сняли щиток с левой руки.

Комната мгновенно наполнилась солдатами; двое из них сбросили Джейми с кровати, швырнули на колени, заломили руки за спину. А в следующий миг между расступившимися наемниками показался сам Сарго-т светло-голубые водянистые глаза ямадара быстро обежали меня с ног до головы.

— Паладар Джу-лиан!

— Великий ямадар, — прижав кулак к груди, я почтительно склонил голову.

— Мне доложили, что ты вернулся, но слуги нигде не смогли тебя найти. Значит, ты решил сразу по возвращении навестить своего приближенного? — Сарго-т перевел взгляд на Джейми, который продолжал стоять на коленях, касаясь лбом пола.

Скин при всем желании не смог бы принять другую позу: беспощадно вывернутые в плечевых суставах руки не позволяли ему шевельнуться. Мальчишка не мог даже поднять головы, и вид у него был донельзя жалкий — ни дать, ни взять, пойманный с поличным вор.

— Разве я или блистательный итон Джей-мис чем-нибудь провинились перед тобой, Великий ямадар?

Сарго-т повернулся к гвардейцам.

— Пусть сюда придут Трое. И налейте паладару Джу-лиану вина, его наверняка мучает жажда с дороги!

— Благодарю, Великий ямадар, я не…

Сарго-т собственноручно наполнил бокал, и я понял, что мне придется выпить, иначе вино силой вольют мне в глотку.

Ямадар не сводил с меня глаз, пока я пил.

— Так значит, ты вернулся, паладар Джулиан, — медленно проговорил он. — Вернулся один, без войска и оружия, которые ты мне обещал.

— Я не смог добраться до Свободных Гор, все пути на восток были уже перекрыты. Но…

Я вдруг обнаружил, что слова все с большим трудом срываются с моих губ. По телу разлилось странное онемение, бокал выпал из моей разжавшейся руки. Звук его падения прозвучал словно издалека.

Сарго-т неспеша опустился в подставленное ему кресло.

Стоящий на коленях Джейми, солдаты, смятая постель — все стало заволакиваться туманной дымкой.

— Так кто ты на самом деле такой, итон Джулиан? — донесся из этой дымки голос правителя Лаэте.

— Ты знаешь… кто… я такой… ямадар… С огромным трудом выдавив последнее слово, я качнулся и почувствовал, как меня подхватили и бросили в кресло. Мой язык больше не подчинялся мне, так же как все остальное тело. Я не сомневался, что мне дали яд.

— Наверняка ты сказал бы все, что знаешь, в Горхаге, но у меня нет времени на долгие процедуры. Ты пережил девять растягиваний, значит, на редкость силен… Однако я все равно узнаю, кто ты. И очень быстро. Они пришли?

— Да, Великий ямадар.

— Выйдите и охраняйте двери снаружи.

Огромным усилием воли я разорвал клубящийся вокруг туман. Я ожидал увидеть кого угодно — Дэвида, Нортона, кого-нибудь из знакомых ва-гасов — кто еще мог знать о том, кто я такой? — но в комнату вошли три совершенно незнакомых безликих бритоголовых унита. Зато предметы, которые они принесли с собой, были мне очень хорошо знакомы… По Помосту Казней.

Туманная муть сгустилась вокруг, скрыв не только все предметы, но и все звуки.

Первое, что я услышал, когда снова стал воспринимать окружающее — ровный голос ямадара:

— Я хочу знать, кто твой сообщник. Кто этот унит, который выдавал себя за паладара Земли? Скажи, и ты умрешь быстро. Говори.

— Это… Паладар Джу-лиан…

— Скажи, как на самом деле его зовут. Говори.

— Паладар Джу-лиан…

Свист бича, короткий вскрик.

Звуки снова стали четкими и громкими, а краски яркими. Ко мне вернулась способность видеть и слышать, но я по-прежнему не владел своим телом. Полулежа в кресле у стены, я мог только смотреть и слушать.

Смотреть на Джейми, подвешенного за руки к кольцу в потолке, на котором прежде висела жаровня с курениями, и на палача, стоящего рядом с тан-скином с длинным бичом в руке. На парне по-прежнему была только шелковая тряпка, на его ребрах багровело четыре кровавых рубца.

— Я еще не начал сердиться. Ты знаешь, что будет, когда я рассержусь?