О чем молчат мертвые - Лаура Липман

* * *

На следующий день, когда спасатели сняли Дэйва со старого вяза, где он повесился на ветке, на которой когда-то были устроены самодельные качели, они обнаружили записку с просьбой просмотреть бумаги в его кабинете. «Все эти товары никому не нужны, – сказала Пеппер, – но стоит разложить их по полочкам, сгруппировать так, чтобы они рассказывали целую историю…» Дэйв надеялся, что его тело, бумаги, чековая книжка и дом сами расскажут свою историю. Его письмо нельзя было назвать официальным завещанием, но его воля была предельно ясна. Бизнес переходил в собственность Пеппер, а все его активы, включая деньги, вырученные от продажи дома, переходили в доверительный фонд на имя дочерей. Если девочки так и не объявятся до 2009 года, то все средства пойдут на благотворительность.

– Мне так паршиво. – Уиллоуби нашел контакты Мириам через ее бывших коллег из риэлторского агентства и теперь беседовал с ней по международной линии. – Ведь только вчера я сказал ему, что…

– Не вини себя, Чет, – ответила женщина. – Вот я себя не виню. По крайней мере в том, что Дэйв покончил с собой.

– Да, но… – Даже эти два коротких слова прозвучали невыносимо жестоко.

– Я не забыла про девочек, – сказала Мириам. – Просто я вспоминаю о них не так часто, как Дэйв. Я не собираюсь, как он, просыпаться по утрам, биться головой о стену, а потом удивляться, откуда у меня мигрень. Но мне тоже до сих пор плохо. За столько лет боль никуда не исчезла. Мы с Дэйвом оплакивали девочек по-разному, но я страдала не меньше, чем он.

– В этом я не сомневаюсь, Мириам…

– Я же тут хожу в языковую школу. Ты знал? В свои пятьдесят четыре учу новый язык.

– Я бы тоже так смог, – ухмыльнулся Честер, но его собеседнице было все равно. «Дэйв хотя бы делал вид, что ему есть до меня дело», – подумал Уиллоуби.

– В испанском есть целый ряд глаголов, с которыми объект часто становится субъектом, – рассказала Мириам. – Например, me falta un tenedor. Буквально: «Вилка нуждается во мне», а «не мне нужна вилка». Или se me cayo, se me olvido. «Мне упало, мне забылось». По-испански говорят, что вещи сами иногда происходят с тобой.

– Я никогда не обвинял тебя в том, что ты уехала.

– Черт возьми, Чет! Держи свое мнение при себе, как и раньше, хорошо? Я тебя за это всегда так любила.

Хотел бы он, чтобы эти слова прозвучали более обдуманно, более чувственно. За это я тебя всегда любила.

– Оставайся на связи, – сказал Уиллоуби. – Я имею в виду с полицейским отделом. Если что-нибудь станет известно…

– Не станет.

– Оставайся на связи, – повторил бывший следователь, зная, что она все равно его не послушает.

Через несколько недель после этого разговора, накануне своей отставки Чет еще раз взял из архива дело сестер Бетани. А когда файл вернулся на место, в нем не было никаких упоминаний о биологических родителях девочек. Дэйв Бетани всегда настаивал, что этот момент их истории заводил в тупик – такой же, как улица Алгонкин-лейн. В первые дни после исчезновения девочек некоторые бездушные типы медленно проезжали мимо их дома. Дэйв знал, что они оказывались здесь не просто так, ведь дальше проезда не было и им приходилось разворачиваться. Некоторые заходили в магазин и покупали какие-нибудь мелочи, чтобы отвести от себя подозрения. Сколько боли все эти люди причиняли Дэйву…

– Чувствую себя клоуном в гребаном цирке, – не раз жаловался он Чету.

– Записывай автомобильные номера, – советовал ему тот. – Записывай имена и то, чем они рассчитываются: наличными или кредиткой. Никогда не знаешь, кто может объявиться.

И Дэйв неукоснительно следовал его совету. Он старательно записывал все номера проезжающих мимо авто, как и время телефонных звонков. В общем, он встряхивал жизнь своей семьи, как какой-нибудь сувенир-шарик с идущим внутри «снегом», и ждал, пока все снежинки опустятся вниз. И сколько бы раз за все шестнадцать лет он ни встряхинул этот шар, каждая снежинка возвращалась на свое место… каждая, кроме Мириам.

– Можно было соврать насчет останков, – медленно произнес Инфанте.

– Но ведь у нас нет никаких останков, – возразил Ленхард.

– Вот именно.

Кевин, Ленхард, Нэнси и Уиллоуби сидели в холле гостиницы и ждали, пока Мириам Толс спустится вниз, чтобы присоединиться к ним за завтраком. Детективы собирались признаться ей в том, что понятия не имеют, кем на самом деле была та женщина, с которой она так надеялась сегодня встретиться и ради которой преодолела более двух тысяч миль. Эта женщина могла оказаться либо дочерью Мириам, либо великолепной лгуньей, которая решила поморочить им головы несколько недель кряду. Вот только что служило для нее причиной? Деньги? Скука? Безумие? Или же она так оберегала свою личность, потому что была виновна в каком-либо преступлении? Инфанте это казалось единственным логичным объяснением. Он не мог ни на секунду поверить, что она просто беспокоилась за свою личную жизнь. Кевин заметил, что она страстно жаждет внимания, наслаждается каждой их встречей. Нет, она определенно пыталась что-то скрыть от них за личиной Хизер Бетани. Она специально воспользовалась этой старой печально известной историей, чтобы отвлечь их.

– Мы так старались найти останки, потому что они могли нам многое прояснить. Пусть родители и не биологические, но сестры-то родные. Верно?

Уиллоуби кивнул. По словам Нэнси, всего двадцать четыре часа назад ей приходилось уговаривать его понаблюдать за допросом. Теперь же они не могли от него избавиться, и Ленхард периодически подшучивал над ним, рискуя оскорбить его чувства и увидеть его в вечерних новостях. Инфанте до сих пор не мог прийти в себя после того, как узнал, что Честер облажался с материалами дела, вырвав оттуда страницы со сведениями о настоящих родителях девочек, а затем еще уговорил их вызвать Мириам в Балтимор до того, как они успели разобраться, что к чему и кто есть кто. О чем этот парень вообще думал? Это же надо было умудриться удалить информацию, которая, возможно, сыграла бы решающую роль! Кевин не исключал ничего. Как однажды сказала ему Нэнси о «висяках», нужное имя всегда упоминается где-то в деле.

– Но мы уже сказали ей, что не нашли останков сестры, – сказал Ленхард.

– Мы сказали, что не нашли их по указанному ею адресу, – возразил Инфанте. – Но я ведь только что вернулся из Джорджии, где некогда жил Тони Данхэм, верно? Откуда ей знать, может, сынок Стэна выкопал кости и увез в другое место, прежде чем отец продал ферму. Чтобы их никто не нашел.

– Очень впечатляюще, – усмехнулся сержант. – Я не могу заставить сына подстричь газон, а тут…

– Да я серьезно…

– Я понимаю, просто нужно все обдумать. Значит, мы говорим ей, что нашли останки ее сестры. Если она лжет, то начнет отнекиваться, так ты думаешь? Потому что ей придется пройти тест ДНК, а тот, в свою очередь, докажет, что она не имеет ничего общего с Санни Бетани. Но наша предполагаемая Хизер – особа сообразительная. Она может сказать: «А может, это останки вовсе не моей сестры. Кто знает, скольких девочек мог убить Стэн Данхэм?» Что мы на это ответим?