Олигарх из будущего. Часть 4. Время платить по счетам - Алексей Шумилов

под сапогом одного из добровольцев в наступившей тишине прозвучал оглушительным выстрелом, заставив всех встрепенуться.

— Неужели всё? — изумленно выдохнул Голоян.

И тут же, словно в ответ на его вопрос, землю тряхнуло ещё больше. Стихающий гул загремел с новой силой. Стены зданий затрясло так, что полетели камни, а потом на наших глазах, пятиэтажки и девятиэтажки с ужасающим грохотом рухнули вниз, скрывшись в облаках серой пыли…

По мостовой градом забарабанили осколки кирпичей и бетона. Грохот обваливающихся зданий, звон трескающихся и разлетающихся стекол, дробный стук падающих на асфальт камней в мутных тучах пыли создавали ощущение происходящего апокалипсиса.

Мы инстинктивно пригнулись, закрываясь руками и пытаясь спрятаться под машины.

— Млять, — потрясенно выдохнул Саня…

В одно мгновение живописный город у реки обратился в руины, груды строительного мусора, и злобно ощерившиеся кирпичными осколками развалины…

Следующие три дня промелькнули будто в полусне, чередой отрывочных картинок. Мы разгребали развалины, вытаскивали искалеченные трупы, кормили оставшихся без крова людей похлебкой и консервами, организовывали эвакуацию раненных, стариков, женщин и детей. Встречали вертолеты с гуманитарной помощью и врачами, помогали въехавшим в город военным, наводить порядок и убирать мусор, спасали от разъяренной толпы мародеров…

Перед глазами до сих пор стояли измученные, осунувшиеся от страданий, перепачканные пылью лица, рыдающие и воющие над искалеченными телами женщины. Запомнились мальчик с потерянным лицом и остановившимся глазами на въезде в Спитак, держащий картонку, на которой написаны имена родителей, чья-то рука с торчащей наружу треснутой костью и сверкающим на уцелевшем безымянном пальце толстым золотым кольцом, трупы без ног, рук, голов напоминающие окровавленные куски мяса…

Боль от окружающих трагедий и погибших черной пеленой накрывала сознание. Но свою миссию мы выполнили. В Спитаке вместо пятнадцати тысяч погибло четыреста двадцать восемь человек, в Ленинакане, Кировакане, других городах и поселках разрушенных подземными толчками ещё чуть больше девятисот. Около двух с половиной тысяч осталось инвалидами. В моей прошлой жизни погибло двадцать пять тысяч и полмиллиона стали инвалидами, в этой — подавляющее большинство людей удалось спасти…

— Вспоминаешь те времена? — Левон Суренович с доброй улыбкой наблюдал за мной.

— Вспоминаю, — вздохнул я. — Забыть это невозможно. Впечатлений на всю жизнь хватит. Хорошо, что мы смогли спасти, пусть не всех, но очень многих.

— Мне один интересный доклад по землетрясению показали, — задумчиво произнес патриарх. — Если бы не наши действия, жертв могло быть на порядок больше. Десятки тысяч погибших и сотни — инвалидов.

— Так и есть, — подтвердил я. — Мы сумели выгнать большую часть народа на улицы. Представьте себе, если бы все они остались в домах.

— Тут не поспоришь, — вздохнул Барсамян-старший. — Что смогли, сделали. Но все равно, временами накатывают мысли, если бы постарались, могли избежать и этих жертв.

— Увы, Левон Суренович, всё идеально бывает лишь в сказках, — я развел руками. — Только там все герои живы и здоровы, пьют и веселятся, злодеи повержены и посрамлены. Жизнь гораздо сложнее, сделать всё идеально не получается, всегда возникают неучтенные факторы.

— Ты подарки заберешь? — поинтересовался старик. — Мне уже некуда их ставить. Хоть нам удалось перед властями выставить Манукяна как организатора, людская молва расходится как волна. Тысячи армян от искреннего сердца хотят отблагодарить за спасение родных. Не принять дары, значит оскорбить, наплевать на их чувства, а мне скоро их некуда будет их ставить. Уже сарай и две комнаты забиты.

— Заберу, конечно, — подтвердил я. — Большую часть, точно. Что ко мне не влезет, в машину охраны утрамбуем.

— Вот и хорошо, — улыбнулся патриарх. — Как у тебя дела? Идут помаленьку?

— Вот об этом и хотел с вами посоветоваться, — признался я. — Не хватает вашего мудрого взгляда со стороны. Да и вашего внука всё происходящее напрямую касается.

— Да? — посерьезнел Левон Суренович. — Говори тогда, что там у вас произошло. Не томи старика.

Мой рассказ о проблемах, возникших с момента прилета в Москву, занял час. Барсамян-старший слушал внимательно, изредка задавал уточняющие вопросы и всё больше мрачнел. Под конец моего монолога он сидел хмурый как грозовая туча, готовая вот-вот разразиться ослепительной молнией.

Пришлось посвятить его в подробности конфликта с Березовским и Патаркацишвили, поведать об их намерениях убрать меня и Ашота, рассказать о конфликте с братскими, и под конец — о намерениях первого председателя КГБ, генерала армии Бобкова сначала войти в руководство нашей компании, а потом отобрать её. О проблеме с родителями мажоров, своих приключениях в США, конфликте с Рокволдом и Майерсом я промолчал. Не хватало старика ещё и в это впутывать. Тем более что в первом случае, проблема если не решена, то заморожена. А во втором, мои разборки с американцами Ашота не касались.

— И что ты хочешь от меня? — уточнил насупленный патриарх.

— Свои проблемы я привык решать сам, — пояснил я. — Просто возникла такая ситуация, которая может задеть Ашота. Я слишком многим вам обязан, чтобы скрывать то, что вашего внука попытаются убить или искалечить, а в перспективе выгнать из компании, которую мы вместе основали. С братскими бандитами разберусь, тут вопросов нет. Если сможете помочь в деле с Патаркацишвлили и комитетчиком, буду благодарен.

— Бадри, я знаю, ещё с тех времен, когда он начинал карьеру в комсомоле, а потом стал директором комбината «Советская Грузия», — сухо пояснил патриарх, напряженно думая о чем-то своем.

— Я в курсе. Это было понятно из разговора между ним и Березовским. Он, кстати, вас тоже очень уважает, — хмыкнул я. — Так и сказал: у Ашота дед очень серьезный. Меньше чем за сто тысяч, искать тех, кто его и Евдокимова завалит, не возьмусь'.

— Где ты говоришь, он наемников на ликвидацию ищет? В Москве и Ленинграде? — неожиданно спросил патриарх.

— Сказал там, — пожал я плечами.

— Я знаю, к кому он может обратиться, — проинформировал Барсамян-старший. — Человек из старых кавказских воров. Мы с ним лет двадцать не общались, но должок за ним остался. Информацией он владеть может. Давай поступим так, я с ним свяжусь, переговорю предварительно, а потом тебе скажу, как там дела обстоят. Дальше посмотрим, что делать. Я в любом случае, со своими людьми при делах. Если понадобится можешь на нас рассчитывать.

— Договорились, — повеселел я.

— В любом случае, теперь с Ашотом Баграм и Гурам будут ездить, — добавил