Закат Америки. Уже скоро - Чарльз Капхен

В 1920 году Сенат отклонил принципы коллективной безопасности и возможность американского присутствия в международных институтах, призванных управлять мировым порядком. В 1945 году Сенат принял прямо противоположное решение, почти единогласно одобрив участие Америки в системе коллективной безопасности и многостороннего сотрудничества. Такой резкий поворот в политике Соединенных Штатов был далеко не случаен.

Новый американский курс стал детищем многолетнего тщательного планирования и виртуозного политического маневрирования президента Франклина Рузвельта. Фиаско Вильсона и Лиги Наций преподало Рузвельту и его советникам уроки того, сколь важно учитывать настроения общества в отношении американского международного присутствия. Несмотря на разгар Второй мировой войны, администрация в качестве приоритетной поставила перед собой задачу обеспечить общественную поддержку американскому участию в послевоенной системе безопасности. Более того, Рузвельт понимал, что если он хочет обеспечить участие США в мировых процессах на постоянной основе, реалистичные и идеалистические взгляды должны находиться в равновесии. В 1941 году он писал: «Сегодня нецелесообразно возрождать Лигу Наций, которая ввиду своих размеров способствует разногласию и бездействию».[274]Рузвельт преследовал более приземленные цели сохранения мира, а не строил амбициозные планы по примеру оставшегося ни с чем Вильсона.

Хотя Соединенные Штаты официально вступили в войну только после бомбардировки Перл-Харбора, Рузвельт предпринял шаги по организации помощи союзникам задолго до конца 1941 года. В ноябре 1939 года он снял эмбарго на поставки вооружений воюющим странам, дав возможность Великобритании и Франции покупать оружие в Соединенных Штатах. В августе следующего года Рузвельт издал Указ, разрешающий Великобритании приобретать у Соединенных Штатов старые эсминцы. В качестве ответного шага Великобритания открыла США доступ к своим базам в Западной Атлантике. Закон о ленд-лизе, предусматривавший поставки техники, вооружения и боеприпасов в страны-союзницы, также был принят в 1941 году. Приблизительно в это же время американские и британские военные начали обсуждение совместных военных планов, а Рузвельт отдал ВМФ приказ участвовать в охране атлантических конвоев, выслеживать немецкие корабли и подводные лодки и сообщать их координаты англичанам.[275]

Соединенные Штаты приступили к планированию послевоенного порядка еще до вступления во Вторую мировую войну. Многие в Вашингтоне сходились во мнении, что в тридцатые годы демократические страны совершали ошибки, которые потом дорого им обошлись. Как утверждал Трумэн в заключительной речи в Сан-Франциско, Соединенные Штаты считают, что войны можно было избежать, если бы демократии мира объединились и решительно противостояли германской и японской агрессии. Сами США не пойдут по стопам Вильсона и не будут рисковать, как в тридцатые годы, а на сей раз загодя начнут планирование послевоенного устройства и выработку жизнеспособного механизма коллективных действий.

В августе 1941 года Рузвельт прибыл в Ньюфаундленд для встречи с премьер-министром Великобритании Уинстоном Черчиллем. В повестке дня стояли не только планы ведения войны в Европе, но и вопросы послевоенного устройства. В процессе совместной работы над текстом Атлантической хартии Черчилль направил Рузвельту письмо, в котором призывал обе страны «добиваться мира, который… через эффективные международные организации предоставит всем государствам и народам возможность жить в безопасности». Рузвельт немедленно исключил упоминание, об «эффективных международных организациях», предпочитая лишь призывы к разоружению агрессоров и пространные рассуждения о «широкой и устойчивой системе общей безопасности».[276]Умудренный опытом американской политики, Рузвельт избегал языка, способного вызвать «подозрения» в обществе.[277]

В течение следующих месяцев в обсуждениях текущих международных проблем приняли участие и другие стороны. В январе 1942 года Соединенные Штаты, Великобритания, Советский Союз, Китай и еще двадцать два государства, объединившихся против стран «Оси», приняли декларацию, обязывающую подписавшиеся стороны совместно противостоять агрессорам и придерживаться общих принципов «жизни, свободы и независимости». Рузвельт и Черчилль намеренно назвали заключенный пакт «декларацией», а не «альянсом», чтобы спутать карты оппозиции изоляционистов в Конгрессе.[278]

Однако президенту пришлось столкнуться с непредвиденными трудностями. Либеральное издание «New Republic», когда-то выступавшее против далекой от идеалистических принципов Лиги Наций, приветствовало сделанный шаг к «динамичному международному объединению для всеобщей пользы». Рузвельту пришлось исправлять ошибочную концепцию и настоять на том, что цель декларации ограничивается созданием коалиции против Германии и Японии. Он намеренно избегал любых дискуссий о послевоенных международных организациях.[279]

Рузвельт внушал американцам мысль о том, что правительство США всецело поглощено ведением войны. Принципиально воздерживаясь от публичной дипломатии, он отверг все предложения о налаживании работы по созданию общественной поддержки американского участия в организации будущего миропорядка и продолжал умалчивать о том, что Соединенные Штаты довольно усердно занимаются послевоенным планированием.

В конце 1941 года Рузвельт одобрил создание консультативного комитета по вопросам послевоенной международной политики. В него вошли как члены правительства, так и внешние эксперты. Комитет возглавил работу, проводимую внешнеполитическим советом центром Карнеги «За мир во всем мире» и другими организациями, пытавшимися внести свой вклад в развитие внешней политики. Консультативный комитет начал работу в феврале 1942 года. Возглавил его государственный секретарь Корделл Холл, готовый противостоять «зловещему влиянию» изоляционизма и «провести подготовку к миру лучше, чем это было сделано после окончания Первой мировой войны».[280]Существование этой группы и ее работа держались в тайне от общественности. Слишком опасными могли оказаться политические баталии, когда-то ставшие роковыми и для Лиги Наций.

Внутри ближнего окружения Рузвельта существовало твердое убеждение в том, что послевоенное сохранение мира потребует учреждения новой международной организации с Америкой в качестве одного из ее ведущих членов. Однако в остальном мнения сильно расходились. Принципиальные разногласия касались характера обязательств стран-членов в отношении коллективных действий, способа принятия решений о противостоянии агрессии, а также вопроса о том, чьи армии будут принимать участие в боевых действиях. Кроме того, существовали стойкие вильсонианцы, которые подчеркивали необходимость взятия на себя обязательств, связанных с участием в системе коллективной безопасности и многонациональных вооруженных силах быстрого реагирования. Искренним сторонником такой версии Организации Объединенных Наций стал вице-президент Генри Уоллес. Он называл ее «второй возможностью сделать мир безопасным для демократии».[281]Если экономические санкции не смогут остановить государство-агрессора, говорил Уоллес, многонациональные военно-воздушные силы, контролируемые ООН, «должны тотчас безжалостно разбомбить агрессора».[282]