Камень Света - Дэвид Зинделл

– Потрясающе! Потрясающе! – снова воскликнул мастер Йувейн. – Я должен изучить их названия и виды!

Некоторые тимпумы были крошечные, не больше, чем сияющие капли в воздухе, что-то вроде тумана; некоторые – огромные, словно деревья. Стволы асторов озарились золотыми ореолами, чей свет усиливался и становился глубже, поднимаясь к величественной короне листьев.

Лишенные, разумеется, губ, носов, щек и глаз, тимпумы не были лишены индивидуальности, причем довольно яркой, состоящей из смеси любопытства, игривости, волнения, сострадания и других качеств, которые можно найти в людях. А главное, складывалось впечатление, что им известно не только о деревьях и камнях, папоротниках и цветах, но и о нас.

– Смотри, Вэль! – Мэрэм стоял у стола, вытряхивая складки туники. – Эти маленькие красные влетели сюда, как колибри в куст жимолости. Ты видишь?

– Как не видеть!

Все вокруг него было усеяно тимпумами, и их пламя касалось моего друга переливами красного, оранжевого, желтого и фиолетового. Я повернулся и на секунду заметил маленькую серебряную луну перед Атарой, словно бы впитывающую свет ее ярких синих глаз. Потом я моргнул, и она исчезла.

– Они, похоже, чего-то от меня хотят, – сказал Мэрэм. – Я почти слышу, как они шепчут.

Тимпумы, казалось, хотели чего-то от всех нас, только мы не знали – чего. Я вопросительно посмотрел на Пуалани.

– Тимпумы говорят на языке Галад а'Динов, его практически невозможно изучить. За многие годы научишься понимать лишь самую малую его часть. Но порой мы кое-что разбираем. Они предупреждают нас, когда приближаются чужаки или когда в наших сердцах поселяется ненависть. В облачные или безлунные ночи они освещают наши леса.

Я посмотрел в глубь леса, и величественное сияющее зрелище, открывшееся моим глазам, потрясло меня.

– Так твой народ видит мир таким всегда?

– Да, таков Лес на самом деле .

По словам Пуалани, пока мы остаемся в Лесу, мы будем видеть тимпумов. Если в память о Сияющих мы решим вкусить священной тиманы вновь, видение станет только ярче.

– А если вы решите покинуть нас, вам будет очень тяжело вынести мертвенную пустоту других лесов.

В это время особенно яркий тимпум – один из тех, что напоминали спирали маленьких белых звезд, – слетел с дерева и повис передо мной, будто изучая мой шрам. Казалось, он прикасается ко мне быстрыми вспышками серебристого света. Я ощутил глубокую волну сочувствия, озарившую все мое существо подобно удару молнии. Потом тимпум расположился у меня на голове; Мэрэм и остальные видели, как он мерцает в волосах, словно корона из звезд.

– Как его снять? – спросил я.

– А зачем? Иногда тимпумы присоединяются к кому-нибудь, пытаясь что-то сказать.

– Что?

– Только ты когда-нибудь и узнаешь, – сказала Пуалани, глядя поверх моей головы. – Я думаю, что причина вашего прихода наконец разъяснена. Ты здесь, чтобы слушать, сэр Вэлаша Элахад. И чтобы танцевать.

Она улыбнулась и встала из-за стола. Это послужило сигналом Элану и Данали – и всем остальным локилэни – тоже подняться. Вместе с Пуалани они подошли к нам, трогали наши лица, целовали руки и поздравляли с тем, что мы вкусили тиман и выжили, увидев тимпумов. Потом Данали запел легкую веселую песенку; некоторые хлопали в ладоши в такт, остальные начали танцевать. Они взялись за руки и закружились по мягким листьям, подпевая Данали. Я обнаружил, что тоже танцую, вместе с Атарой и Мэрэмом. Хотя потрогать тимпумов было нельзя – они не из плоти, а из огня ангелов, – у меня сложилось впечатление, что они танцуют вместе с нами. Ибо они были повсюду и не переставали мерцать и искриться и кружиться вокруг златолиственных деревьев.

Много позже, когда село солнце и тимпумы осветили ночь, я достал флейту. Локилэни удивились простому кусочку дерева, так как не представляли себе, что музыку можно извлекать таким способом. Я показал нескольким детям, как играть простую песенку, которой меня однажды научила мать. Атара пела вместе с ними, и Мэрэм тоже – перед тем как взять Иолану за руку и утащить куда-то в глубь леса. Даже мастер Йувейн прожужжал несколько нот своим скрипучим голосом, хотя ему явно было интереснее записывать слова языка тимпумов.

Я тоже хотел бы понять, что они пытались мне сообщить. Поэтому всю ночь играл на флейте, танцевал и вслушивался в пламенные голоса, звучавшие в шуме ветра.

Наша способность видеть тимпумов назавтра не исчезла, при свете солнца огненные формы стали только ярче.

После вкусного завтрака, состоявшего из фруктов и орехового хлеба, Атара и я держали совет с Мэрэмом и мастером Йувейном. Мы стояли у ручья недалеко от нашего дома, вдыхая аромат цветущих вишен и дивясь красоте лесов.

– Надо решить, что делать дальше, – сказал я им. – По моим подсчетам, завтра первый день солдры, и у нас остается только семь дней на то, чтобы достичь Трайи.

– Но хотим ли мы туда ехать? – спросил Мэрэм, глядя на молодую поросль асторов. – Вот в чем вопрос.

– Здесь много интересного, – согласился мастер Йувейн. – Гораздо больше, чем мы успели увидеть.

Атара улыбнулась, и ее глаза засияли, словно алмазы.

– Правда, и я хотела бы посмотреть на все это. Но я решила ехать в Трайю и должна туда отправиться.

– Может, на несколько дней задержимся? Или на несколько месяцев? Трайя никуда не денется, – сказал Мэрэм.

– Мы пропустим объявление поиска, – ответила Атара.

– И что с того? Камень Света потерян три тысячи лет назад. Ну, полежит ещё лишних три месяца.

– Если только случайно его не отыщут другие рыцари.

– Чудесным образом.

Я указал на корону огней, слетевшую с моей головы и теперь порхавшую возле куста ежевики. Там, среди маленьких спелых ягод, огненными мушками мерцали тимпумы.

– Тебе кажется, что миру недостает чудес?

– Может, и нет, – согласился Мэрэм. Его большие глаза сияли, словно он был опьянен – не вином или женщиной, но чистым огнем.

– Есть одно чудо, которое я хотел бы прояснить, – сказал мне мастер Йувейн. – Что случилось прошлой ночью между тобой и Атарой?

Я долго смотрел на Атару, прежде чем она ответила.

– Вкусив тиманы, я немедленно увидела тимпумов. Это было как вспышка огня. Это было так прекрасно, что я хотела удержать их навеки – но кто может удержать солнце? Я почувствовала, что сгораю в их пламени. Дыхание сбилось, все стало холодным, словно меня погребли заживо в хрустальной пещере. Я могла умереть, если бы Вэль не вытащил меня.

– Но как он это сделал? – спросил мастер Йувейн.

– Точно не знаю. Я почувствовала его – всю его любовь, всю его жизнь. Он разбил пещеру, как молния, и зажег во мне пламя.