Шелк аравийской ночи - Николь Фосселер

Еще во время пребывания во дворце ему удалось раздобыть сложенную бумажку и получить у султана Салиха разрешение повидаться с Джамилой у ворот женской половины дворца, чтобы передать Майе весточку от англичан, привезенную Али. Но на самом деле он передал чистый лист, в нескольких словах изложил свой план и заручился поддержкой Джамилы, прежде чем вернуться к султану.

Во внутреннем дворе раздалось эхо конского топота, и Рашид подавил довольную улыбку. Салим без колебаний поверил, что султан хочет увидеться с ним ко времени Салат аль-Магриб, закатной молитвы, чтобы потом вместе обсудить за ужином развитие ситуации с англичанами – ведь Салим доверял ему. Посвящать его в дело Рашид не рискнул. Долгом Салима было бы удержать соплеменника от такого поступка, и Рашид не хотел, чтобы на товарища ложилась вина за то, что он намеревался сделать. Хватит с него одного предательства. Изменник – брат убийцы.

Ожидая, пока Салим поставит свою лошадь рядом с его рыжей и скроется во дворце через боковые ворота, Рашид повозился и вытащил сверток, спрятанный под широкой рубахой и накидкой. А потом пошел по описанному Джамилой пути.

Заслышав шаги – твердую, тяжелую поступь сапог, – Майя вскочила и поспешила к двери. В полутьме она различила темный силуэт, вокруг которого развевалось белое полотно. «Рашид», – радостно замерло все у нее внутри, сжимавшие сердце тиски лопнули, и оно забилось свободно и легко.

– Вот, – сказал он вместо приветствия и протянул ей что-то темное и мягкое. – Наденьте это вниз. А это наверх.

Майя послушно проскользнула в брюки и набросила поверх одеяние. Пока она спешно переодевалась, Рашид наматывал ей на голову куфию. Ему пришлось накрутить на пальцы пряди ее волос, чтобы их спрятать, и у Майи по спине пробежала приятная дрожь. Без лишних слов он вытолкнул ее из комнаты, потащил вниз по лестнице, где слышалось многоголосное бормотание молитв, и вывел через ворота к лошадям, невозмутимо ожидающим возвращения ездоков.

В стенах дворца быстро стемнело, сумерки окрасили все в серые тона, размыли контуры и детали. Рашид залез в поклажу и протянул Майе пару сапог. Она надела прочную обувь, пока Рашид укладывал тапки. Потом араб подвел к ней за уздечку вторую лошадь, Майя забралась в седло, подняла край одеяния и кое-как спрятала его под накидкой, придержав ее спереди рукой.

– Делай как я, – прошипел аль-Шахин, и они рысью двинулись к воротам. Караульные приветственно вскинули руки, выкрикнув несколько дружелюбных слов, Рашид ответил тем же, Майя ограничилась молчаливым кивком, и пара начала быстро спускаться с холма.

Под стук копыт они молча удалялись из города, который вскоре превратился лишь в скопление огней в темноте, огни становилось все меньше и наконец исчезли, уступив место серебряным точкам звезд. «Да хранит тебя Бог, Джамила…»

– Ялла, – внезапно крикнул Рашид, резко перейдя в галоп, и Майя последовала его примеру. Они мчались в ночь, и не было ничего прекраснее ветра, настигшего их на лошадиных спинах и шумно развевающего накидки. Свободна – я свободна!

– Помедленнее, – предостерег ее через некоторое время Рашид, и, глядя на него, Майя тоже перевела животное на более спокойный шаг. Она почувствовала, что земля под ногами стала более мягкой и вязкой, и из-под копыт вздымались маленькие фонтанчики.

– Нужно беречь лошадей, – пояснил Рашид, – нам предстоит три дня в пустыне.

– Почему не верблюды? – с озорным смешком спросила Майя.

Рашид издал негодующий звук.

– Верблюды хороши для дальней дороги по глубокому песку и с тяжелой поклажей. Но если нужно перемещаться быстро, нашим лошадям нет равных.

Он замолчал, словно Майя глубоко задела его самолюбие, и она больше не осмелилась произнести ни звука.

Всю ночь и следующий день продолжался изнурительный марафон, лишивший сил людей и животных. Каждый шаг давался с трудом, песок резко отражал слепящее солнце, раскаленный воздух дрожал. Майя хотела пить, но не решалась просить воды, на коротких остановках Рашид протягивал ей наполненную из бурдюка кружку, горячо надеясь, что воды хватит лошадям. Ужасно болела и кружилась голова, жгло глаза и горло, к тому же она постоянно засыпала от усталости, пока ее не будил толчок Рашида. Он не говорил ни слова, впрочем, и у Майи не возникало желания прервать молчание. Слишком тяжело ей удавалось удерживаться в седле и не выпускать поводьев. И это – цена свободы.

Солнце сверкало кроваво-красным светом, и в его пламенеющих лучах цвет песка менялся с желтого на розовый, словно океан растоптанных лепестков. Майя прикрыла глаза ладонью, чтобы лучше видеть. Вокруг темнели красно-бурые дюны, потом они остыли, став лавандовыми и льдисто-голубыми.

Рашид остановил лошадь и спешился, Майя последовала его примеру и сразу рухнула на колени – ноги больше не слушались. Она устало наблюдала, как он отвел обеих лошадей на несколько шагов в сторону и привязал их, воткнув в землю колышек. Раздался металлический лязг и скрежет, а потом – жадное чавканье. Майя поднялась на ноги и подошла поближе: любопытство пересилило усталость.

– Колодец, – удивленно выдавила она, увидев окантовку из плоских камней и прикрепленное к цепи ведро, куда по очереди опускали морды лошади. Рашид снова погрузил ведро в колодец, поднял его и протянул Майе наполненную до краев кружку.

– Грунтовые воды, – пояснил он, когда она осушила сосуд, закашлявшись от жадного питья залпом. – Он здесь не единственный.

Рашид снова наполнил кружку, и пока Майя сидела на корточках и пила, на этот раз медленнее, он достал из поклажи темный платок и в несколько приемов сделал маленькую палатку. Майя была слишком обессилена, чтобы предлагать помощь, но, похоже, он этого и не ждал. Удивительно, насколько хорошо он знал этот пустынный край. Казалось, ему знаком каждый камень, каждое переменчивое искривление пыльных дюн. Меньше, чем пейзаж: никакого пространства, лишь небеса да жесткие пески, среди которых он, однако, с легкостью ориентировался, хотя взгляду Майи там было не за что зацепиться. Поставив палатку, он побродил вокруг, периодически наклоняясь и вырывая что-то из земли.

– Здесь немного, – объявил он, вернувшись с охапкой сухого хвороста, – но на кофе хватит.

Они молча сидели у скудного огня, пили кофе и жевали кусочки похожего на резину лаваша. Лошади устало фыркали, и Майя начала понемногу приходить в себя.

– Куда мы едем? – спросила она, когда тишина стала невыносимой.

– Мы огибаем Рамлат эс-Сабайтан, нам нужно выиграть время. Потом вернемся на дорогу ладана. Если все будет в порядке, там мы встретимся с вашими людьми.

Его немногословность поразила Майю в самое сердце, и она не решилась спросить, что будет, если что-то пойдет не так. Она смотрела поверх своей кружки в темноту, где на черном ночном небе красовалась полная луна теплого шафранового оттенка. Взгляд передвинулся дальше, Майя запрокинула голову. Сияли звезды, такие яркие, ясные и роскошные, словно их можно было собрать – стоит лишь протянуть руку.