Какого цвета убийство? - Томас Эриксон

были развешаны веселые примитивные рисунки. Все здесь казалось потрепанным, из цветов мебели доминировали коричневый и серый. Яркие игрушки и книжки мало оживляли картину. Беззаботное детство, счастливая пора, ага.

– Хотите кофе?

– Нет, спасибо. Итак, Моника, – серьезно проговорила Нина, глядя в глаза заведующей, – что вы можете рассказать по поводу Юханны?

Несколько мгновений взгляд Моники блуждал между Ниной и Алексом, она стала заламывать руки, подбирая слова.

– Она часто отсутствует?

– Только когда болеет, – ответила заведующая с натянутой улыбкой, не способной никого обмануть. Наверное, она так много времени проводила среди детей, что забыла, как общаться с взрослыми.

– Так родители сообщили вам, что она болеет?

После слишком долгой паузы Моника ответила:

– Я точно не знаю.

– Как это?

Казалось, заведующая вот-вот заплачет.

– Детский сад находится в вашем ведении. Как вы можете не знать?

– Нет-нет, у нас во всем порядок, правда, – проговорила Моника, качая головой, а потом начала кивать безо всякой причины.

Нина строго посмотрела на женщину. Моника все больше нервничала.

Прошло больше полминуты. Алекс пытался вычислить, какую стратегию выбрала инспектор Мандер, но, какой бы та ни была, она явно не работала. Он положил ладонь на плечо Нины.

– Могу я поговорить с тобой наедине?

– Мы отлучимся на минуту. А вы пока подумайте, заявляли родители Юханны о ее болезни или нет. Позвоните кому надо, выясните.

Они вышли из комнаты для персонала.

В коридоре, стоя рядом с доской объявлений, он спросил:

– Как, по-твоему, идет процесс?

– Она лжет.

– Я не называл бы это ложью.

Нина фыркнула.

– Она не говорит правды, увиливает от ответа – и это не ложь?

– Она говорит то, что считает правильным ответом, – тихо проговорил Алекс. – Она «зеленая». Рассказывает то, что, как ей кажется, мы хотим услышать.

– Я из полиции. Она не должна мне лгать, как и не должна ничего утаивать.

– При виде нас она как язык проглотила. Она всячески старается избегать конфликтов, а тут ты внезапно решила включить «плохого копа». Если повысишь голос, у нее будет нервный срыв или того хуже – обморок. С «зелеными» надо вести себя очень аккуратно, они раскрываются только в комфортных условиях.

Нина сжала губы и нахмурилась, но ничего не сказала.

– Если ты дашь мне шанс попробовать, я смогу сделать так, чтобы она рассказала, при каких обстоятельствах видела Юханну Хельмарк в последний раз. Мы же это хотим узнать?

Нина покачала головой.

– Мне все больше кажется, что этим делом должна заняться полиция. Официально. Завести дело и допросить всех свидетелей под протокол.

– Я могу убедить ее рассказать, что она думает о своей работе, выяснить, как зовут ее мужа. Если у нее есть дети, ты узнаешь, чем они занимаются. А потом мы сможем спросить, что произошло, когда исчезла Юханна Хельмарк. С «зелеными» не следует идти вот так в лоб.

Нина уставилась на него. Желваки у нее на лице напряглись, по шее поползли красные пятна. В конце концов она кратко кивнула. Вот и славно. С ее вспышкой гнева он разберется позже.

Вернувшись в комнату, они поменялись местами.

– Моника, я вижу, что вам тяжело, – сказал Алекс.

Заведующая смотрела в стол.

– Могу себе представить, как много у вас забот…

За окнами раздался дикий вопль, словно во дворе кого-то убивали. Следом – некрасивое слово, за которое родители грозятся помыть детям рот с мылом. Еще через секунду послышался строгий выговор воспитательницы.

– Здесь очень стрессовая обстановка, – констатировал Алекс.

– Да, бывает тяжело, – проговорила Моника, вытирая уголок глаза. – Большие группы, детей много, а воспитатели все временные. И без конца болеют.

– Странно, что вам не дают больше ресурсов, ведь деньги в бюджете наверняка есть, – произнес он, оглядевшись.

Заведующая кивнула.

– Муниципалитет каждый год все сокращает и сокращает нам выплаты. Расписание все плотнее, перерывы короче, финансовых возможностей меньше. Снижают налоги, но и заставляют нас работать больше. Девочки просто не выдерживают. Без конца сидят на больничном.

– И каждый раз страдают дети, – проговорил Алекс.

Моника закивала и снова стала заламывать руки.

– Остается только удивляться, как ваш коллектив с этим справляется.

– Мы стараемся держаться вместе и поддерживать друг друга, – ответила она. – Каждое утро я собираю всех воспитателей, чтобы настроить их на боевой лад.

– Все встречаются утром, чтобы поговорить?

– Это очень важно! Если не говорить друг с другом, не делиться, то совсем худо.

– Грустно, что все пошло таким путем… – Алекс покачал головой. – Стресс. Нервы. Нехватка времени и денег. Очень вам сочувствую, Моника.

Глядя в пол, он стал выжидать – несмотря на шум с улицы, комнату наполнила тишина. Прошло двадцать секунд. Он поднял глаза, кивнул ей.

– Когда я начинала здесь, времени у нас было предостаточно. Тогда детей в группах было в два раза меньше, а нас, сотрудников, больше. И знаете, все начиналось так радужно. Я очень люблю детей.

Алекс кивнул.

Он услышал, как Нина заерзала на стуле, но не мог допустить, чтобы она нарушила наметившуюся позитивную тенденцию. Улыбнулся так мягко, как только мог.

– Давно вы здесь?

– С восьмидесятого. Пришла сразу после гимназии. Некоторые нынешние родители сами ходили ко мне в группу, когда были маленькими. Так удивительно примечать, как детки на них похожи…

Они поговорили о том, как трудно работать в нынешних условиях. Он спросил, что она делает, чтобы расслабиться. Монике нравилось бывать дома – ухаживать за садом и сидеть по вечерам на террасе со своим мужем. Рагнар раньше времени вышел на пенсию – надорвал спину на стройке. Взрослых детей Моники и Рагнара зовут Сара и Андреас, и они замечательные ребята. Правда, сейчас Сара забеременела, так что, вероятно, ее учебу в университете придется отложить. Пока еще не все решено.

– Моника, – произнес Алекс и осторожно положил ладонь ей на руку. – Учитывая, сколько забот лежит на ваших плечах, ничего удивительного, что за всем не уследишь.

Заведующая вздохнула и активно закивала.

– Так что, если вы не знаете, почему Юханны Хельмарк не было несколько дней, в этом нет ничего постыдного. – Алекс развел руками и пожал плечами, доверительно улыбнувшись. Теперь нужно быть осторожнее в высказываниях.

– С ней все всегда так по-разному, – не сразу ответила Моника.

– Что вы имеете в виду?

Моника подалась вперед, и Алекс убрал руку.

– Когда ее приводит мама, вся одежда надета как надо, девочка опрятная, и я всегда узнаю́, если что-то не так.

– Например?

– Например, что она плакала утром из-за потерянной игрушки, или что у нее накануне вечером болел живот.

Нина вставила:

– А когда ее приводит папа?

Заведующая поспешно бросила взгляд на Нину, которая за последние