Огонь и Ветер - Рина Море

В лунном свете все изменчиво и зыбко. Мама кажется совсем юной. Собравшиеся вокруг саганы – теми таинственными бестелесными духами природы, которыми были когда-то их далекие предки. Звякает фарфор, фыркают ящеры, завязываются негромкие беседы. Император сидит на краю ковра, на котором разложена легкая закуска. На ковре и на его плече – две длинные полоски света. Это из двух зажженных окон деревянного охотничьего домика, спрятавшегося между деревьями.

Никто не торопится. Надо дождаться, пока за горизонтом истает последний красный луч. Богиня не покровительствует охотникам. Ей ненавистны муки невинных зверей. Но с тех пор как саганы приняли из рук человеческих и вкусили не только хлеб, но и мясо, мы стали грешны и больше не живем по Ее заветам, хоть и чтим Ее волю, и боимся гнева Ее. Поэтому, в отличие от людей, мы охотимся только ночью, дабы не показывать Ее солнечному лику жестокость, творимую нашими руками. Сестры-луны, Ее темные воплощения, охочи до кровавых забав. Жалость им неведома: пусть кипит кровь, рвется от бега сердце, купаются в бледном свете подлые заросли кустарника – спасение или западня; слабый шорох – смерть стоит за кустом или дуновение ветра? Пусть побеждает сильнейший!

– Вы дозволите, Ваше Величество? – решительно вмешалась в тишину мать одной из невест, подталкивая дочь в спину. Сегодня нас осталось шестеро, по двое в каждой стихии: Эльяс и Кахалитэ – земляные, Риннэн и черноволосая Мигдаль – водяные, а ветренница, кроме меня, – эта маленькая блондинка, которую я если и замечала, то завидовала способности быть всегда незаметной, почти невидимкой.

– С удовольствием, – ответил император.

И ветренница поднесла к губам флейту. Это была солнечная мелодия, одна из созданных для восхваления Богини. И никто ее не играл так, как эта дева. Это было легчайшее касание солнечным лучом обнаженного плеча, это золотой прогретый воздух лета, безмятежность ярко-голубого неба, детство, первое лето детства, полет пчелы.

Горизонт укрылся тьмой. Флейта замолчала. Я все это время подбиралась к ветреннице, как загипнотизированная, и нашла себя стоящей за ее спиной. К стыду своему, не помню даже ее имени. Она знает о ветре больше, чем я, несомненно. Она летала. Снимала браслет. Мне казалось, я ее разгадала. Чувствовала одновременно и восхищение – и ревность, да. К стихии. Я должна найти способ с ней поговорить.

Общество взорвалось аплодисментами.

– Это было прекрасно! – восклицала Эльяс.

Император поцеловал ветреннице руку в знак восхищения. Дева смутилась, казалось, ей не в радость всеобщее внимание. Пыталась спрятаться за спину матери.

Тем временем император поднялся с ковра.

– Пора, л’лэарды и л’лэарди!

Начиналась охота. Саганы взбирались на ящеров. Мы с мамой замешкались, не зная, что делать. Верховых ящеров у нас не было – приехали в карете, как и некоторые из присутствующих. Правда, в охотничьих костюмах. Зачем нам одежда именно для езды, я не знала, но тетя Кармира сказала, что на охоту все одеваются именно так, а она в этом куда опытнее нас. Необходимо сделать все, чтобы выглядеть безупречно в глазах Его Величества.

Императорское извинение легло на мои плечи тяжелым грузом – обязанностью не быть ни в чем виновной перед ним. В который раз я клялась себе быть тихоней и ни во что не впутываться. Строжайше соблюдать этикет. Оделась, как подобает императорской невесте и знатной сагане: модный синий шерстяной костюм для верховой езды, выбранный с помощью Доротеи, – наши сбережения стремительно таяли, опять пришлось залезть в банковский счет. Мама, несмотря на мои уговоры, не стала покупать себе обновку, весь день старательно штопала свой старый, давно уже не модный костюм.

Мой костюм состоял из короткого жакета, плотно облегающего талию, и очень широкой юбки, которую при ходьбе полагалось скреплять на боку специальной булавкой. Под жакет мама купила мне тонкую сорочку мужского покроя, шею я спрятала под тонким шелковым шарфом. Под ним – янтарные бусы, у мамы нашлись серебряные сережки с кусочками светлого янтаря. Вместо броши приколола букетик – желтые листья, оранжевая веточка рябины, голубенькие бумажные незабудки. Еще один осенний букет – на серую шляпу. Серые короткие перчатки завершали туалет. Пожалуй, теперь я выглядела уместно.

– Он не выгонит тебя, – сказала Кармира, оглядев меня с ног до головы. – Ты джинка. Мам! Что ты скажешь, если Сибрэйль станет императрицей?!

И она оглушительно захохотала.

– Упаси Богиня! – крикнула бабушка.

Я наблюдала за тетей и все никак не могла ее понять. В этот миг решилась задать самый интимный для сагана вопрос:

– Тетя, а ваша вторая стихия – огонь?

Она от неожиданности аж поперхнулась.

– Вторая стихия? Твоя, вероятно, бестактность!

Ну да. О второй стихии не принято говорить вслух. Считается, что тот, кто знает вторую стихию сагана, – знает о нем все. Вторая – она не про магию, не дает власти, не отражается во внешнем облике. Вторая – нечто про душу, неслышимая спутница первой. Тень, призрак, намек. Спасение от безумия первой, как утверждают некоторые ученые мужи.

Кармира, ну конечно. Богиня вулканов, землетрясений и прочих катастроф.

Моя вторая, кстати, – водная. И это нехорошо, говорил когда-то отец. Ветер летит, вода течет, и никакой стабильности, никакого постоянства. Пусти прочные корни, Сибрэ, зажги свой огонь.

* * *

К нашему с мамой счастью, некоторые саганы остались на полянке – в частности, принцесса Варагад, еще двое пожилых л’лэарди и – дядя императора, тот самый, спасший его когда-то на турнире. Старый огненный сидел на ковре, скрестив ноги, и пыхал ароматным дымом из деревянной изогнутой трубки, которую он держал во рту. Варагад по-семейному бранила его за «эту иноземную дикарскую привычку». Старик только усмехался.

– Ах, я столько с ними жил, что и сам уже дикарь!

Тем не менее одет он был роскошнее даже императора. Его величество облачился в самый простой охотничий костюм – серая куртка, плотные штаны, высокие сапоги, кинжал на боку в потертых кожаных ножнах; дядины одеяния расшиты были золотом, на каждом пальце – по перстню с самоцветом, рядом лежала трость с темным камнем в наконечнике. С этой тростью старик никогда не расставался.

– Л’лэарди Верана, почему вы не поехали со всеми? – вопросила л’лэарди Варагад, оглядев полянку острым взором.

– Я не умею ездить верхом, Ваше Высочество, – вздохнула я, завидуя уехавшим. Ах, как должно быть приятно мчаться на ящере по осеннему лесу вслед за Его Величеством. Ветер, скорость, лук в колчане за спиною. Белая вуаль, обернутая вокруг щегольской черной шляпы Эльяс, развевается за спиной, златовласка хохочет, златовласка точнее всех отпускает стрелы, и взгляд императора снова полон восхищения…

– Не умеете ездить верхом, вот как? Это удивительно для саганы в наше время.

– А я вот за столько лет тоже разучился, – хмыкнул огненный, не вынимая трубку изо рта. Похлопал по ковру рядом с собой: