Креольская принцесса - Бет Уайт

Через какое-то время он проснулся и почувствовал приятный аромат. В животе глухо заурчало. Бекон! Он бы сейчас продал душу за кусочек бекона.

Встав и протерев глаза, он понял, что ему не надо идти на такие жертвы. Кто-то поставил на стол тарелку с яичницей, поджаренным ячменным хлебом и – о да! – беконом. Рафаэль был готов кричать от удовольствия, запихивая в рот очередной кусочек яичницы. Когда он вытирал хлебом остатки яичного желтка с тарелки, дверь в кабинет открылась.

Лиз заглянула внутрь и улыбнулась.

– Маленький Генерал хочет знать, закончил ли ее любимый младший офицер обедать, чтобы она могла помыть тарелку.

Он застонал, потирая живот:

– Да, но тебе придется самой ее забрать, потому что я так наелся, что едва могу двигаться.

Она вошла в кабинет, заложив руки за спину.

– Плохо, потому что тебя может ждать еще один сюрприз…

Рафаэль тут же вскочил на ноги:

– Ты не целовала меня уже много месяцев.

– Три месяца и десять дней, если точно, – рассмеялась она, – но это не то.

– О! – Рафаэль зевнул. – Тогда не интересно.

– Рафаэль, я исправилась. Я не целуюсь с мужчинами, с которыми я не обручена.

– Это глупо. Конечно, мы обручены.

Лиз наморщила лобик:

– Нет, не обручены.

Внезапно Рафаэль посерьезнел:

– Я не знаю, почему ты так говоришь. Ты согласилась. Дейзи свидетель.

– Это не было помолвкой. Ты просто хотел помочь мне избежать тюрьмы. Твоя мать считает, что я не подхожу тебе, и ты… и ты не возражал ей…

Лиз нахмурилась и кинула в него кусок пирога. После этого, развернувшись, она выбежала из кабинета, хлопнув дверью.

Что сейчас произошло? Рафаэль задумчиво отряхнул крошки с рубашки. Так он был помолвлен или нет?

Она забыла забрать тарелку. Теперь ему придется самому нести ее матери. А она может не только швырнуть в него пирогом.

Новый Орлеан

20 октября 1779 года

Донья Евангелина послала Лиз и Дейзи на рынок. Девушки были рады вырваться из тесного форта и хоть на какое-то время избавиться от тяжелой работы на складе. Но даже спустя два месяца после урагана улицы Французского квартала были покрыты илом, старые дома наспех подлатали новыми досками, а кислый запах плесени превратил приятную прогулку в тягостную повинность, с которой хотелось покончить как можно скорее. Лиз повернула за угол, который вел к невольничьему рынку. Она хотела поторопить Дейзи, но в этот момент заметила чернокожую женщину, закованную в кандалы. Ее вели на помост, чтобы продать.

– Дейзи! Тебе не знакомо лицо этой женщины?

Дейзи замерла и нахмурила лобик.

– Не уверена. Возможно.

– Она похожа на повариху мадам Дюссой. Я видела ее, когда Рафаэль привозил меня на вечеринку. Помнишь?

Дейзи удивленно посмотрела на подругу:

– Конечно, я помню, когда ты ездила на вечеринку. Ты тогда меня еще спрашивала, целовалась ли я с Симоном, и я долго не могла уснуть. Но я не уверена, видела ли я когда-нибудь повариху мадам Дюссой.

– Ну у нее рот, как у Каина. Правда?

– По правде говоря, я плохо помню Каина. Я знаю, что он друг Скарлет и отец Нардо. Не смотри на меня так… Я думаю, что они женаты перед Богом.

– Конечно. Я хочу пойти поговорить с ней. Возможно, она знает, что случилось с Каином после того, как ты покинула Мобил.

– Подожди… Лиз! Нельзя просто так подойти к рабыне на невольничьем рынке и начать задавать вопросы! Лиз!

Лиз не слушала подругу. Она протиснулась через толпу, окружавшую помост.

– Эта женщина здорова и достаточно молода, чтобы служить вам еще много лет, – громко выкрикнул распорядитель торгов. – Мне сообщили из надежных источников, что она была лучшей поварихой в Мобиле и окрестностях, если не считать, конечно, повариху из таверны Буреля. О ней заботились, у нее есть все зубы, она ни дня не болела. Итак, кто даст за нее две сотни фунтов?

Чтобы рассмотреть рабыню, Лиз встала на цыпочки между женщиной в большой соломенной шляпе и какой-то дамой с зонтиком. Кто-то уже предложил двести фунтов, и тут же другой покупатель предложил триста. Ей следовало поспешить. Но как ее зовут? Скарлет рассказывала о своей жизни у мадам Дюссой, что со всеми рабами обращались как со скотом и лишь мать Каина уважали за ее кулинарное искусство.

Она не могла просто так крикнуть: «Эй! А вы мама Каина?» Ее имя… Марта, может быть? Нет, что-то похожее.

– Мартина, – крикнула она. Точно. – Мартина! – повторила она, воспользовавшись временным затишьем в торгах. – Мартина, я тут!

Женщина повернулась в ее сторону. Прищурившись, она начала искать в толпе человека, который позвал ее.

– Мартина! Это Лиз Ланье! Я здесь!

Мартина от удивления открыла рот.

– Мисс Лиз? – прошептала негритянка.

– Да! Это я! – Лиз протолкалась к краю помоста, не обращая внимания на гневные взгляды распорядителя торгов. – Вы знаете, что случилось с Каином и… моим братом Люк-Антуаном?

– Мисс, разве вы не видите, что мы здесь делом занимаемся? – Распорядитель присел на корточки и зло посмотрел на Лиз. – Вам лучше убрать отсюда свое смуглое лицо, пока сами не оказались на помосте!

Лиз испугалась, но не двинулась с места.

– Я не рабыня, я просто хочу спросить эту женщину о ее сыне. Я знала их, когда жила в Мобиле.

– Не знаю. Как по мне, вы похожи на рабыню.

Дейзи протолкалась через толпу и взяла Лиз за руку.

– Моя подруга – свободная женщина, – резко крикнула она. – Мы работаем на губернатора, мадам Гальвес может за нас поручиться.

– Да неужели? – ухмыльнулся распорядитель.

– Так и есть, – из-за спины Лиз послышался глубокий голос. – Эти леди посещали мой дом много раз, – добавила она.

– Мадам! – воскликнул распорядитель. – Простите… я не заметил, что вы пришли с ними!

Мадам Гальвес снисходительно кивнула.

Еще никогда в жизни Лиз не была так рада видеть кого-либо.

– Я заплачу за эту женщину столько, сколько вы скажете, – промолвила мадам. – Мне как раз нужна новая повариха.

Распорядитель торгов прищурился:

– Она очень дорогая, мадам. Ее стоимость уже взлетела до пятисот двадцати фунтов.

– Это ложь! – воскликнула Лиз.

– Пустяки. – Мадам улыбнулась. – Я заплачу шестьсот, и мы на этом закончим. Да?

У распорядителя отвисла от удивления челюсть.

– Да, мадам! Я согласен.