Хатшепсут. Дочь Солнца - Элоиза Джарвис Мак-Гроу

Его взгляд чаще всего возвращался к одному из воинов — красивому мальчику немногим старше Тота, с живыми тёмными глазами и красиво очерченным широким ртом. Казалось, он боялся не так сильно, как остальные; как и все, он возжигал ладан и бормотал молитвы, но во взглядах, которыми мальчик окидывал пугающее море, было много живого интереса. На второе утро, когда любопытство Тота наконец превозмогло его застенчивость, он остановил этого юного воина и попытался завязать с ним разговор на своём ломаном египетском языке.

Сначала он потерпел неудачу; мальчик повалился ему в ноги, потрясённый обращением, и неуверенно поглядел за спину Тота, на каюты вельмож.

Как можно холоднее, чтобы прикрыть свою растерянность, Тот спросил:

— Ты не понимаешь меня?

— Нет, Ваше Высочество, я понимаю.

— Тогда почему не отвечаешь? Мы могли бы немного поговорить, провести время.

Воин заколебался, облизал губы и покраснел до корней волос.

— Ну, раз ты не хочешь разговаривать... — как можно высокомернее произнёс Тот и собрался было отвернуться.

Под влиянием уязвлённой гордости и непонимания встреча могла бы оборваться тут же, если бы он не обернулся и не увидел прямо за своей спиной Нехси, несколько изменившегося, с искажённым лицом, опиравшегося на бледного раба, но такого же огромного и такого же властного. Он остановился около Тота, приветствовав его почти незаметным формальным кивком.

— Если Ваше Высочество нуждается в компаньоне, я буду рад призвать одного из молодых вельмож. Я полагаю, что господину Венамону сегодня немного лучше...

— Мне не нужен господин Венамон, — пробормотал Тот.

— Как пожелаете. — Голос Нехси был вежлив и равнодушен. Он прокашлялся, перевёл взгляд на юного воина, затем обратно на Тота и добавил: — Однако я должен напомнить Вашему Высочеству о вашем положении, к которому вы, возможно, пока ещё не привыкли, и предостеречь вас против разговоров с низкорождёнными, даже в необычных обстоятельствах. На этом никчёмном корабле или где-либо ещё Ваше Высочество остаётся царевичем, а этот парень — лучником из охраны.

Тот моментально пришёл в ярость, скорее из инстинкта самосохранения, и потому что опять поступил неправильно, но больше из-за оскорбления, которое ему нанёс Нехси своим снисходительным тоном. Сердито нахмурясь, чтобы скрыть подступающие слёзы, он громко сказал, почти закричал:

— Раз я царевич, значит, могу сам выбирать, с кем говорить!

— Без всякого сомнения, — холодно ответил Нехси. Он постоял мгновение, о чём-то раздумывая, затем пожал плечами и пошёл дальше, не глядя на мальчиков. Удивлённый и немного растерянный от своей внезапной победы, Тот вновь повернулся к воину.

— Ты хочешь поговорить со мной? — спросил он прямо.

— Да, — выдохнул мальчик. Он тоже казался удивлённым, а его глаза почтительно, даже влюблённо, рассматривали Тота Уголки его рта медленно изогнулись в очаровательной застенчивой улыбке. — Я бы очень хотел поговорить с Вашим Высочеством.

Рассерженное выражение сбежало с лица Тота. Он улыбнулся в ответ, но, когда шёл на корму к своей любимой скамье, почувствовал, что трусит даже больше, чем его спутник. Он одержал победу, но не знал, что с ней делать. Оба застенчиво молчали, пока Тот наконец не выпалил:

— Покажи мне свой лук.

Мальчик с готовностью протянул ему лук и стрелу. Затем рискнул пояснить, как он устроен и как нужно целиться. Вскоре Тот уже попробовал натянуть тетиву и хотел заодно осмотреть и меч. Незаметно их обоюдная неловкость исчезла, молодой воин оказался живым и разговорчивым собеседником. Он сказал Тоту, что его имя Аменемхеб[112], но все называли его Тиах, что значит «неоперившийся юнец», потому что он был моложе всех в полку. Ему было пятнадцать лет, он приходился сыном младшему судье из Фив и горел желанием стать командиром лучников и завоевать себе в сражениях громкое имя.

— Это единственный путь в жизни, на который я согласен, — доверительно сообщил он, — хотя мой отец желал, чтобы я стал писцом. Он говорит, что сейчас неподходящее время, чтобы быть солдатом, если я хочу достичь чего-то в жизни. Он, конечно, прав, сейчас, когда Египтом управляет женщина, трудно добыть славу героя. Армия неделями гниёт в казармах, за тринадцать лет ни единого похода, когда можно было бы снять путы с ног. Иногда мне хочется вытянуть жребий и отправиться в Нубию[113]. Там было несколько восстаний, а командует старый Туро. Вот это герой! Он служил при Великом Туш осе и участвовал в стольких сражениях, сколько у меня пальцев...

— Египтом управляет женщина? — повторил Тот. Не уверенный в своём знании египетского языка, он подумал, что неправильно понял. — Я думал, что мой отец — фараон.

— Да, он, он, Ваше Высочество! — быстро заговорил Тиах. — Фараон и Владыка Обеих Земель, сам Великий Гор. Я... мой дурацкий язык болтает невесть что, я имел в виду...

— Ты сказал, что Египтом управляет женщина, — настаивал Тот.

— Ну, в общем... то есть на самом деле она... — Тиах сглотнул и, волнуясь, продолжил: — Отец Вашего Высочества, Его Величество Сильный Бык, он... он болен. А Божественная Правительница Хатшепсут сообщает Обеим Землям его волю.

— О, — без выражения сказал Тот. Он не совсем понимал всё услышанное, но не хотел этого показывать, чтобы не показаться глупым. — Повтори мне её имя, — велел он, — этой женщины. Царицы.

— Её зовут Ма-ке-Ра Хатшепсут, Царская Дочь, Царская Сестра, Царская Супруга, Владычица Обеих Земель, да живёт она вечно.

— Хатшепсут, — прошептал Тот про себя. Могла ли она быть той женщиной, которую он знал как госпожу Шесу?

— Она красива? — спросил он Тиаха.

— Говорят, она красива как сама Хатор. Я никогда не видел её, Ваше Высочество. Только издали.

Должно быть, это она. В сознании Тота возникли обрывки потускневших радостных воспоминаний — о смехе, о солнечном свете, о каплях воды на его разогретых солнцем плечах и прекрасной даме, подбрасывающей в воздух маленькую девочку и качающей её на вытянутых руках... Может быть, у него была сестра?

— Я плохо помню Египет, — сказал Тот, вновь ощутивший смущение. — Но я помню сад. Нехси сказал, что это было во дворце моего отца. И там была маленькая девочка. Кажется, я с ней играл...

— Возможно, это была двоюродная сестра Вашего Высочества, царевна Неферур, старшая дочь Божественной Правительницы.

— Нефер! — Как вспышка света это имя сверкнуло в воспоминаниях Тота... — Я называл её Нефер, а она всё время пыталась стукнуть меня. Значит, она мне не родная, а двоюродная сестра...

Ещё один вопрос озадачил его. Если госпожа Шесу была матерью Нефер, а Нефер — его двоюродная сестра, значит, госпожа Шесу была его тёткой. А кто же тогда был его матерью? Тиах, хотя и с очевидной неохотой, просветил его и на этот счёт. Скорее всего его мать умерла. Рассчитывали, что она вместе с Тотом будет в Вавилоне, но там никто ничего не знал о ней. Её звали Исет, женщина из Покоев Красоты.