Реактивный прорыв Сталина - Евгений Подрепный

На перехват из Бакинского района ПВО – одного из самых оснащенных и укомплектованных в то время – было поднято 8 истребителей МиГ-17, из них два наводились на цель. Старший лейтенант Каменев из 2-го гвардейского истребительного авиационного полка (ГвИАП), вылетевший с аэродрома Кызыл-Агач, дважды сводился с целью, шел параллельным курсом в течение 8 и 2 минут, но обнаружить ее не смог. Кроме того, вылетевший с аэродрома Красноводск ст. лейтенант Анциферов из 177-го ГвИАП на взлете потерпел катастрофу. Самолет-нарушитель беспрепятственно ушел обратно.

Полученные Бакинским районом ПВО в ноябре 1953 г. первые 6 перехватчиков МиГ-17П с радиолокационным прицелом РП-1 еще только начинали осваиваться – на них было подготовлено 4 летчика. Но в ту ночь дежурных летчиков на МиГ-17П не было.

Нарушитель появился снова уже в следующую ночь, прошел сходным маршрутом и находился в воздушном пространстве СССР 41 минуту. Метеоусловия были почти такие же.

На перехват были подняты 10 истребителей, из них один МиГ-17П. На цель наводились три самолета, из них один МиГ-17П. Никто из них не обнаружил самолета-нарушителя, который снова ушел безнаказанно.

При разборе в обоих случаях отмечалось много упущений в организации процесса наведения наземными службами, запаздывание с подъемом истребителей, неточное наведение на цель, а также слабая подготовка летного состава. В результате было предложено резко усилить тренировки летчиков и боевых расчетов наземных пунктов наведения и отработку процесса перехвата скоростных реактивных самолетов ночью и в сложных метеоусловиях.

Новые нарушения и, соответственно, возможность реабилитировать себя представилась им довольно скоро. В ночь 24/25 марта 1954 г. неопознанный реактивный самолет опять нарушил госграницу СССР в Каспийском море со стороны Ирана, и, углубившись на 315 км в советское воздушное пространство, находился в нем в течение 49 минут. Нарушитель шел на высоте 10 – 12 тыс. метров со скоростью от 760 до 860 км/ч.

В этот раз необходимые меры для уничтожения самолета-нарушителя были приняты своевременно. Всего на перехват подняли 8 истребителей МиГ-17, в том числе 4 МиГ-17П. Два самолета МиГ-17П были выведены и шли более 100 км в непосредственной близости к самолету-нарушителю, но обнаружить его так и не смогли[492].

25 марта для разбора причин пропуска нарушителя в Бакинский район ПВО из Москвы выехала специальная комиссия. А в ночь с 26 на 27 марта на ее глазах произошло новое нарушение. Самолет типа «Канберра» прошел на высоте 11 – 12 км со средней скоростью 750 – 800 км/ч в северном направлении вдоль Каспийского моря и углубился в наше воздушное пространство на 260 км.

Всего на перехват вылетели 7 истребителей, из них 6 МиГ-17П. Однако обнаружить цель они опять не смогли. Нарушитель безнаказанно ушел в южном направлении в сторону Ирана[493].

Как показали последующие события, эти нарушения над Каспийским морем были скорее «разведкой боем», предназначенной для выяснения возможностей советской системы ПВО и отвлечения от направления главного вторжения[494].

В соответствии с только что принятой в Соединенных Штатах стратегией «массированного возмездия» 29 апреля 1954 г. американская стратегическая авиация провела глубокую разведку для возможного ядерного удара по основным городам СССР. Группа бомбардировщиков В-47, стартовав с европейских натовских аэродромов и пользуясь недосягаемостью огня зенитных артиллерийских систем и высоты со стороны советских истребителей, успешно вышла на рубеж Новгород – Смоленск – Киев. По мнению специалистов того времени, не исключалось, что на их борту находились ядерные боеприпасы[495].

Позже появление американских бомбардировщиков фиксировалось отечественными средствами радиолокации над Ленинградом и Подмосковьем. Наши РЛС могли наблюдать эти полеты, но боевые средства ПВО были еще не в состоянии эффективно противодействовать реактивным бомбардировщикам янки, следовавшим на больших скоростях и высотах[496].

Днем 8 мая 1954 г. со стороны Баренцева моря госграницу СССР нарушили одновременно два реактивных самолета В-47, которые прошли над территорией, обороняемой Северным флотом и Северным военным округом. Самолеты шли на высоте 12 000 м со средней скоростью 760 – 840 км/ч.

Для перехвата были подняты 13 самолетов МиГ-17. Летчики 1619-го ПАП ст. лейтенант Китайчик и ст. лейтенант Жиганов в районе Североморска обнаружили по инверсии цель. По команде с земли истребители сбросили подвесные баки и с набором высоты начали преследовать цель. В 9 – 55 в районе Африканда истребители сблизились с нарушителем на дистанцию 800 – 100 м и открыли огонь. После первой очереди нарушитель открыл ответный огонь[497].

Как сейчас стало известно, самолет-нарушитель тогда получил повреждения, но все же сумел возвратиться на базу.

Видимо, результаты этих полетов, проведенных в ночное время и днем в плохих метеоусловиях, были не слишком информативны, а риск потерять самолеты-разведчики типа «Канберра» и RB-47 оказался слишком велик и чреват серьезными дипломатическими осложнениями. Поэтому попытки дальнейших глубоких прорывов самолетов такого типа в воздушное пространство СССР были прекращены. Как стало очевидно позднее, для этого готовилась другая материальная часть.

После этих нарушений в правительстве СССР состоялось первое крупное совещание по состоянию советской системы ПВО, вскрывшее много недостатков как организационного, так и технического плана. В результате постановлением ЦК КПСС и Совета министров СССР от 27 мая 1954 г. «О безнаказанных полетах иностранных самолетов над территорией СССР» были произведены серьезные преобразования в организации ПВО страны. Последовавший вскоре приказ министра обороны № 0075 от 14 июня 1954 г. «О реорганизации структуры войск ПВО страны» привел организацию войск в соответствие с общевойсковой структурой. В частности, были образованы два округа ПВО (Московский и Бакинский) и несколько армий. Маршал Советского Союза Л. Говоров стал первым главнокомандующим войсками ПВО страны, на которые теперь легла вся ответственность за неприкосновенность воздушных рубежей[498].

При «разборе полетов» особо досталось летчикам и операторам наведения, оказавшимся не готовыми решать задачу перехвата на самолетах МиГ-17П. Сами летчики с этим были не вполне согласны: начальник штаба 145-го ГвИАП полковник Кудрявцев в своей докладной записке от 25 июня 1954 г. на имя Председателя Совета министров СССР Маленкова и 1-го секретаря ЦК КПСС Хрущева просил «…как можно быстрее решить вопрос с настоящим ночным перехватчиком, который должен иметь большую, чем МиГ-17П, скорость и безотказный радиолокационный прицел с большой дальностью обнаружения. Без самолета, удовлетворяющего этим данным, осуществлять перехваты реактивных самолетов в условиях ночи очень и очень трудно, и перехваты ночью на самолетах МиГ-17П будут исключением даже при очень хорошей работе расчетов на КП»[499].