Нежный взгляд волчицы. Замок без ключа - Александр Бушков

– Кто посмел?!

– Тот, кто мог позволить себе посметь, – сказал Сварог, чувствуя, как лицо помаленьку превращается в застывшую маску, а по спине ползет неприятный холодок. – Фиалка вдруг стала натуральным образом бросаться на Яну, она отдала приказ, и телохранители стали стрелять… Вам объяснять что-нибудь?

Судя по лицам, они и сами все прекрасно понимали. Гармы всегда люто ненавидели волков. За тысячи лет в Хелльстад забрело немало зверья из внешнего мира: медведи, олени, кабаны, всякая мелочь вроде белок обычных и белок-летяг, птицы. Очень многие прижились, расплодились, встроились, учено говоря, в хелльстадские экологические цепочки. То, что тех же оленей и кабанов использовали как добычу те же гармы, дела не меняло – они и во внешнем мире служили добычей хищникам, так что всего-навсего расширили прежний опыт, включив в список угроз нового охотника и выработав меры предосторожности.

А вот кто обходил с давних пор Хелльстад седьмой дорогой – волки. Гармы их душили, едва почуяв близ границ Хелльстада, так что серые заходить туда перестали тысячи лет назад. И если Фиалка так себя повела… События ускоряются, или это просто очередной этап на пути превращения Яны в Невесту Волков? Кто бы знал…

Гаржак – в отличие от Каниллы и Брагерта знавший очень мало – смотрел с жадным любопытством, но вопросов дисциплинированно не задавал. Что до знатного каталаунца, он просто-напросто с навыком умудренного жизненным опытом человека проигнорировал нечто ему непонятное.

Каталаунец подсознательно внушал к себе доверие. На Земле частенько ядерные физики были не хилыми очкариками из иных кинофильмов, а дюжими бородатыми парнями с прекрасным зрением, умевшими радоваться жизни во всех ее проявлениях – как иные отличные поэты вовсе не были изящными красавцами с романтическими локонами до плеч. С магией обстояло так же. Владеющий ею человек – не обязательно субтильный старичок с благородными сединами. Отысканный наконец бешеной ратью принца умелец оказался кряжистым здоровяком лет сорока без единого седого волоска на голове и в усах-бороде, судя по облику, точно так же ценитель маленьких земных радостей.

Именно такой показался Сварогу надежнее тщедушного старичка – конечно, это не соответствовало реальности, но очень уж внушительно котер Гимельт выглядел… Пусть даже военный опыт из прошлой жизни давно приучил его к нехитрой истине: порой маленький невысоконький десантник в десять раз опаснее, чем иной мускулистый верзила…

– Что-то меняется? – спросил деловито Брагерт.

– Ничего, – сказал Сварог. – Маршрут прежний – к Канцлеру.

Нельзя было менять ни маршрута, ни прежних планов. Канцлер – единственный, кто способен быстро и эффективно блокировать Яну в Келл Инире. Несколько коротких приказов по отработанной схеме Белой Тревоги – и ни один летательный аппарат без разрешения Канцлера ни оттуда не вылетит, ни там не сядет. Ни один гвардеец без его санкции шагу не ступит, ни один корвет не взлетит. По сигналу «Пожар» боевые орбиталы возьмут на прицел маноры изобличенных к сегодняшнему утру веральфов. И так далее – полномочия у Канцлера необозримые. Особенно когда, как сейчас, будет объявлена Угроза Короне – что немедленно подтвердит принц Элвар…

Вот только связаться с Канцлером никак не удается ни по одному из каналов, чего никогда прежде не случалось.

– Не спеша, Брагерт, крадучись, на мягких лапках… – сказал Сварог спокойно.

Брагант сбросил скорость. Манор Кабинета Канцлера с высоты выглядел, как обычно – те же здания, антенны внешней связи, брагантов на посадочной площадке примерно столько же, сколько и всегда. Ничего подозрительного. И все же с Канцлером никак не удается связаться. В маноре его нет, оттуда ответили, что его сиятельство, как обычно, улетел в Кабинет…

– Садимся, – сказал Сварог. – Возле парадного крыльца, хотя это и нарушение… Оружие наготове держите…

Он вылез, закрыл за собой дверцу, остановился, обостренным звериным чутьем вбирая звуки и запахи внешнего мира, впечатления от него. К, некоторому облегчению, никак не давало о себе знать то седьмое чувство опасности, что не раз выручало еще на Земле и было свойственно не одному Сварогу. Он не в первый раз прокрутил в голове некоторые соображения: засады на него в здании быть не может, ни одна живая душа не знала, что Сварог полетит к Канцлеру. Даже если брагант смогли проследить, что крайне сомнительно – он снабжен, помимо прочего, и аппаратурой, делавшей его недоступным для любой слежки, – Канцлер не отвечал на вызовы еще в то время, когда Сварог сидел в Латеранском дворце. И вообще, засада на него здесь – чистой воды средневековье. Если бы так уж хотели взять, зажали бы в клещи в полете и надежно блокировали силовыми полями – так гораздо надежнее, чем с финкой прыгать на спину из ветвей, согласно знаменитой песне…

Он опустил руку в правый карман парадного мундира, коснулся кончиками пальцев рукоятки торча – той модели, что была смертоносна и для ларов. Пошел к лестнице, готовый к любым неожиданностям. Таковых не оказалось. Дежурный сидел за полированной стойкой, как обычно, встал при виде Сварога.

– Канцлер у себя? – спросил Сварог, держа руку поблизости от правого кармана.

– У себя, господин генерал.

Все как обычно. Вот только у дежурного какой-то странный вид – или так Сварогу попросту кажется в рамках здоровой паранойи, от которой никуда не денешься в таких вот ситуациях?

Тем же упругим волчьим шагом поднялся на третий этаж. И вновь по пути не обнаружилось никаких неожиданностей. Разве что людей в коридорах, ему показалось, меньше, чем обычно. Но он не так уж часто здесь бывал и не мог это утверждать со всей уверенностью.

Секретаря в приемной не оказалось – ну, и такое бывало. Возле двери в кабинет не светилась синяя лампочка, означавшая, что Канцлер никого не принимает – а потому Сварог без колебаний, чуточку нарушая этикет, взялся за ручку, распахнул дверь и вошел.

К его облегчению, Канцлер был живехонек и здоровехонек, сидел за столом, попыхивая трубочкой, – чертовски знакомая картина. Вот только Сварогу с порога показалось, что Канцлер самую чуточку на себя не похож – зажатый, что ли, напряженный до предела, как крепко сжатая пружина. Не теряя времени, он подошел к столу, сел и сказал как можно беззаботнее:

– Надеюсь, ничего не случилось, Канцлер? Я никак не могу с вами связаться, несколько раз пытался…

Канцлер молча накрыл ладонью лежавший перед ним лист, развернул его на сто восемьдесят градусов и двинул через стол к Сварогу. Сварог бегло прочитал – текста там было не особенно много.

Цензурных комментариев у него не было, поэтому он промолчал, чтобы попусту не тратить драгоценное время на пустые эмоции. Все оформлено честь по чести – именной указ императрицы об отставке канцлера: вверху – императорский герб в четыре краски, лист окаймлен затейливыми геральдическими узорами, скреплен большой печатью и прекрасно знакомой подписью Яны для официальных бумаг – под строчкой на пол-листа, где она названа полным именем и полным титулом. Обычные казенные формулировки, призванные подсластить пилюлю: с искренним сожалением о том, что вынуждена отказаться от ваших услуг… пребывая в неизменной к вам благосклонности… На земле присутствуют почти те же самые формулировки, высоких сановников приличия ради именно так в отставку и отправляют, Сварог не раз именно такие указы подписывал, искренне сожалея и пребывая в неизменной благосклонности…