Нежный взгляд волчицы. Замок без ключа - Александр Бушков

Удовлетворенно отметил, что профессор если и не сломлен полностью, то уже в должной степени осознал: с ним и в самом деле могут сделать здесь что угодно, и ни одна собака не узнает. Пытаясь все же сохранить некоторое достоинство, он сказал:

– Объясните хоть, что вы хотите от меня узнать. Вы же ни словечком не обмолвились…

Как он, опытный придворный интриган, ни старался показать, что самообладания не утратил, голосок пару раз предательски дрогнул – дозревает клиент…

– Резонно, – кивнул Сварог. – Ну, что до конкретики… Меня интересует одно. То, что произошло с известной особой во время ее пребывания на Сильване. Имени особы не называть. Остальные имена, которые, несомненно, всплывут, называть не то что можно, а даже нужно. Итак… К вам пришли каталаунские старички и рассказали, что обнаружили у известной особы то, что они назвали Черным Паучком – своего рода внутренняя опухоль, но не материальной, а магической природы и, безусловно, таящей зло. Вы их заверили, что все в порядке, паучка этого уберут немедленно, и они отправились восвояси, ничуть не встревожились – ну откуда они могли знать, что верить вам не следует? Вы и не подумали убрать паучка, верно?

– Безграмотные придумки земных невежд, – огрызнулся профессор. – Научное название подобного энергетического сгустка…

Сварог сграбастал его пятерней за физиономию и встряхнул:

– Плевать мне на научное название! У нас тут не ученый диспут. Значит, было? Ты и не подумал его убрать, так? По роже вижу, так и случилось… Ну, рассказывай.

У профессора явственно дрожали губы:

– Но где у меня гарантии…

– Отлично, – удовлетворенно сказал Сварог. – Это уже пошел деловой разговор… Даю честное слово: если испражнишься до глубины души, я тебя быстренько верну назад и полную тайну обеспечу. А честное слово я никогда не нарушал даже перед такими подонками, как ты. Других гарантий нет, не существует гарантийных бланков установленного образца, на бумаге с гербовой филигранью, подписями и печатями… Мое честное слово ты получил. Ну? Разговоры кончились, дальше будут только процедуры, отнюдь не медицинские…

Благодаря большому опыту допросов он безошибочно улавливал момент, когда клиент поплывет. Именно это с профессором и происходило. Он повел взглядом в сторону мрачной троицы, стоявшей с видом превеликой готовности прилежно исполнить любой приказ – и ведь исполнят, можете не сомневаться.

– Может быть, вы уберете этих… этих… – видно, что он старательно подыскивал подходящее слово, чтобы и свое презрение выразить, и не оскорбить ненароком палачей, способных с ним проделать массу неприятных вещей.

Не похоже, что нашел. Так и сидел молча – и в глазах помаленьку появлялся долгожданный животный страх.

– Перебьешься, – сказал Сварог. – Они и так знают множество государственных тайн – должность такая, всякого наслушаешься… Только молчание у них каменное. Ну?

И достал из поясного кошеля – как обычно, был в гланском наряде, богатом, королевском – маленькую видеокамеру в виде сиреневой полупрозрачной полусферы словно бы из дымчатого стекла, с выпуклыми золотыми загогулинами. Коснулся нужной и приложил камеру к камню стены над головой у профессора, где она надежно и прилипла.

И профессор заговорил – поначалу пробовал хитрить и вилять, но, получив от Сварога пару зуботычин, молвил складно и откровенно.

Да, к нему пришили каталаунские колдунцы. Вот только разговор с ними состоялся в присутствии министра двора, бессменно пребывающего в этой должности лет восемьдесят. Благодаря занимаемому посту человек влиятельный. Герцог Даутверт. Веральф-Аристократ, если кому интересно…

И, некоторым образом, неофициальный начальник лейб-медика – в ту пору еще не лейб-медика, не камергера, не профессора, в ту пору еще третьего помощника тогдашнего лейб-медика, полного честолюбивых надежд и амбиций. Карьеры ради он и вступил полгода назад в потаенно существующую Лигу Катарейника – форменное тайное общество из разряда «благородных».

Подобных обществ испокон веку было множество и в Империи, и на земле. Заговоров они не устраивали, монархов свергать или убивать никогда не собирались. Объединялись ради шкурного интереса – действуя сплоченной когортой, проталкивали своих членов по служебной или военной лестнице, а те, кто поднялся выше, в свою очередь, тащили следом нижестоящих. Отчего получали много сладких пряников.

Члену такой стаи выйти в люди гораздо проще и легче, нежели карьеристу-одиночке – разумеется, если он играет по правилам и старательно соблюдает неписаный устав сообщества.

Именно потому, что такие сообщества, по большому счету, никоим образом не угрожали ни престолу, ни сидевшей на нем конкретной личности, к ним издавна относились как к чему-то житейскому и не преследовали совершенно. Правда, тайная полиция всегда и всюду за ними присматривала – и чтобы король лучше знал, что таится за теми или иными придворными интригами, и потому, что порой «благородные» общества все же пересекались с заговорщиками всех мастей. У Сварога таковых в Латеранском дворце имелось целых два, правда, с некоторых пор, после его восшествия на престол, откровенно прозябавших – ближайших соратников он тщательно подбирал себе сам, и никакие дворцовые интриги на это не способны были повлиять. У него как главы восьмого департамента была в Лиге Катарейника агентура, доставшаяся в наследство от Гаудина. Однако об истории с Черным Паучком он не знал ничего – то ли министр двора сохранил все в тайне от сокомпанейцев-людей, то ли информатор сам был веральфом.

Одним словом, после ухода лесных старичков меж министром двора и эскулапом состоялся недолгий разговор. Министр двора запретил будущему профессору этим заниматься и предлог отыскал довольно убедительный – сказал, что сам возьмет все под контроль, сам пригласит магов из Мистериора, благодаря чему и станет в глазах узкого круга посвященных с Канцлером во главе единственным избавителем императрицы от черной занозы. Что, понятное дело, принесет ему всевозможные блага – а вот медику на такую роль выдвигаться пока что рано. Впрочем, он свою толику благ получит – если всю оставшуюся жизнь будет держать язык за зубами.

Профессор, несколько подпустив слез и соплей, клялся и божился всем для него святым на свете, что об истинной подоплеке дела, о том, что Черный Паучок остался, он не подозревал. Сам он не умел определять присутствие таких вот клейм, всего лишь знал, кто в Мистериоре способен их убирать. Вполне возможно, он не врал – никакой защиты, позволявшей бы Сварогу отличать правду ото лжи, у него не имелось. Как бы там ни было, Черный Паучок, несомненно, у Яны остался, дремал, сволочь, в ожидании своего часа. А герцог не обманул – эскулап моментально стал лейб-медиком (благо прежний был арестован среди прочих заговорщиков), очень быстро, обогнав многих, стартовавших одновременно с ним, получил чин камергера и звание профессора. Жизнь удалась, он думать забыл о той истории, тем более что поведение Яны у него никаких подозрений не вызывало…

Что же, Сварог не просто уложил кое-какие кусочки в головоломку – появилась серьезная подстраховка. Можно было, не дожидаясь, пока в Каталауне отыщут нужного человека, незамедлительно лететь отсюда в Мистериор, коли уж и там были люди, способные убрать Волчье Клеймо. Не исключено, что и туда просочились веральфы – но Тигернах уж точно не веральф, Сварог с ним говорил и установил это совершенно точно. Бодрее и веселее себя чувствуешь, получив такую вот обнадеживающую информацию…