Восхождение - Анатолий Михайлович Медников

Ему сорок, в общем-то одногодок Копелева и Суровцева, родился в известном шахтерском районе Татабани, и отец у него был забойщик, тридцать семь лет проработавший на шахте, и брат каменщик, и сам он начинал в Татабани плотником.

Что уж тут говорить! Настоящая «рабочая косточка»! А то, что Клаус был одних лет с Копелевым и Суровцевым и примерно столько же, сколько и они, проработал на стройках, делало его для меня человеком еще более интересным. Я давно это почувствовал: у Клауса и Копелева, у Суровцева и Бромберга в их духовном багаже людей одного поколения находилось не только очень много общего — увиденного, пережитого, — их объединял еще и один уровень нравственной зрелости, а следовательно, они и хорошо понимали друг друга.

Темперамент Клауса, мгновенно вспыхивающий и быстро затухающий, «венгерский красный перец в крови», как пошутил кто-то, напоминал мне больше Владимира Копелева. А тут еще и такой же высокий рост, темные глаза. Но главное, что их сближало, — характерная жажда четкой, неукоснительно высокопродуктивной работы, доставляющей радость, когда все хорошо ладится, и сердитое недовольство, когда кто-то или что-то мешает такому труду.

Стояли очень жаркие дни, какими бывает отмечен будапештский жгучий август. В тени 36—38 градусов. «А между стенами», как выразился Клаус, то есть между стенами монтируемой квартиры, пока без потолка, градусов на десять еще выше.

Конечно же от такой жары страдают все. Но ведь строители еще и работают всю смену под небом без единой тучки, полыхающим жаром. И право же, это тот случай, когда природный фактор становится и психологическим, своего рода нравственным испытанием для человека.

Достаточно самому, даже не работая, а просто, как говорят, «покрутиться» на строительной площадке, пожариться под таким солнцем, чтобы почувствовать соленый вкус пота и понять, как нелегко трудиться в таких условиях.

И невольно вновь думаешь о сознании безупречного долга, совести и обязательности, которые присущи социалистическому рабочему классу в наших братских странах. А то ведь мы еще частенько в наших рассуждениях об НТР, о кнопочном управлении выплескиваем начисто и то волевое, то героическое начало, которое живет еще во многих рабочих профессиях и во многих обстоятельствах.

Поскольку Клаусу все равно пришлось дожидаться прибытия новой крыши, мы отправились для беседы в домик управления. Здесь с помощью «Содавиз» и «Траубисода», полагающихся строителям летом так называемых «защитных напитков», мы несколько смягчили наши пересохшие горла. Здесь и продолжили интересно завязавшийся разговор.

Он начался с эпизода, связанного с крышей корпуса, и неизбежно должен был привести к тому, что в равной степени беспокоит строителей Москвы и Будапешта. Это так называемые «нули» — фундаментные основания для зданий.

Удивительно здесь даже не тождество трудностей, а прямое совпадение фокусировки на главной проблеме обычной производственной текучки. А это разрыв между темпами работы тех, кто создает подземную, и тех, кто возводит наземную части новых домов.

Клаус вспомнил: это произошло в этом же жарком августе, они закончили строительство одного дома, а фундамент для следующего им только начали возводить. Стала неизбежной неделя простоя.

— А ведь у нас есть договор с фундаментщиками. И премии, если они выполняют свой план, получают, двадцать квартир из числа нами выстроенных. Однажды они план не выполнили, а квартиры требовали, но не получили. А теперь не то чтобы «мстят», но мало думают о наших интересах. Сделают фундамент дома наполовину и переходят к другому. Приходится доделывать самим.

Невеселые эти факты не могли, конечно, оставить Клауса равнодушным. Правда, говорил он обо всем этом спокойно, с мягкой улыбкой, как человек, понимающий, что криком тут не возьмешь, проблема не так просто решается.

— Однажды уже здесь, в Обуде, куда мы перебазировались из Келенфельда, тоже не было к сроку «фронта работ». Тогда мы решили показать фундаментщикам, что сами можем выполнить их работу. Взялись четыре бригады и сами сделали фундаменты, а потом потерянные дни наверстали на монтаже во внеурочное время, после смены. Когда фундаментщики это увидели, то прямо с ума сходили! — рассмеялся Клаус. — В конечном счете свой мы ритм выдержали: смена — три квартиры. И это был урок товарищам!

Я слушал Клауса с большим интересом. Конфликты с Фундаментстроем — это было типично и для строительных площадок Копелева, Суровцева, не раз им приходилось доделывать недоделанное. А «урок», о котором говорил Клаус, был, конечно, уроком нравственным. «Вот вы работаете плохо, не выполняете своих обязательств, а мы вам покажем, что значит настоящее отношение к труду, к рабочей чести. И без вас обойдемся!» — вот о чем говорил этот поступок монтажников, в чем-то, конечно, и наивный, и не очень серьезный, но выражающий благородный душевный порыв.

— Нанесли моральный удар, хотя и самим досталось основательно, — сказал мне Клаус.

То, что такое не может быть системой, он, конечно, и сам хорошо понимал, но «урок», преподанный соседям по технологической цепочке, ему явно нравился.

— Мы давно уже социалистическая бригада, — есть у нас такое звание, — заметил Клаус, полагая, должно быть, что этим все сказано. Я тоже думаю, что этим сказано многое. — Вот если бы завязать фундаментщиков и нашу производственную единицу в одну организацию, да так, чтобы все были заинтересованы в общем деле?

Когда Клаус высказал эту мысль, я вспомнил, что разговоры о создании такого организационного симбиоза — монтажников, фундаментщиков и транспортников — я не раз слышал и в Москве, в комбинате, из уст Копелева и Суровцева. Значит, идея, как говорится, носится в воздухе.

Не знаю, приспело ли время для такого экспериментирования, — это особая проблема. Но как не отметить глубокую озабоченность существом дела, которую проявил Клаус, его внимание к насущным проблемам строительства, его желание сделать так, чтобы работа лучше спорилась. А это все вместе взятое не есть ли черта государственного мышления рабочего человека?

Клаусу позвонили в контору, что крышу привезли и его товарищи по бригаде Ференц Флориан, Ежеф Чейбок, Михай Кереши ждут бригадира. Я, прощаясь, договорился с Клаусом о новом свидании уже после двухдневного традиционного празднования Дня Конституции. Клаус сказал, что проведет праздники с семьей у себя на даче.

— Кооперативная?

— Бригадная — в том смысле, что ребята помогают друг другу строить такие домики. Своими руками, конечно.

— Хорошее дело.

— Да, и сближает людей.

Маленький дачный домик Клауса находится в местечке Рацкеве,