Восхождение - Анатолий Михайлович Медников

детских учреждений. Они есть в каждом квартале и занимают центр внутриквартального интерьера. Строения с темными стенами и ярко-белыми прямоугольниками окон и балконов. Похожи на костяшки домино в различных сочетаниях. Вроде бы ничего особенного. Но как эти «домино» оживляют это внутриквартальное пространство!

Радует глаз и оригинальное сочетание одноэтажных галерей магазинов и строгих линий основного высотного ствола зданий.

Кишвари показал мне фотографию корпуса, спроектированного молодым Тибором. Казалось бы, обычная типовая десятиэтажка. Что же найдено? Контуры балконов из разноцветного стекла. Они протянулись как бы прерывистым пунктиром из толстых линий по всем этажам. И корпус уже не гладкостенная коробка, он приобрел объемность, у него свое лицо.

Рядом крупнопанельная башня, и ее легкие, устремленные в небо формы только подчеркивают рисунок десятиэтажки, как бы взятой в крупную клетку этих балконов и лоджий.

И вообще, глядя на район Ракошполатан на фотографиях и в натуре, понимаешь, что главное даже не в самих зданиях, а в компоновке объемов внутри пространства, в разноэтажности этих кубов и прямоугольников, в щедром внедрении зеленых квадратов лужаек и цветников. Здесь важно общее, если можно так сказать, «архитектурное дыхание» комплекса строений, размах, свобода, многообразие ритмов и цветовых гамм всего архитектурного ансамбля.

Кишвари сказал мне, что в идее домостроительных комбинатов, которая неотделима от типового, поточного строительства, более всего отпугивала людей именно эта боязнь однообразия. Но будапештцы смело пошли на эксперимент — и не разочаровались, ибо не проиграли в качестве. И очень много выиграли в количестве, резко увеличив темпы жилого строительства.

— В организации домостроительных комбинатов первенство за Советским Союзом, — заметил Кишвари, — но и мы в Венгрии быстрее других вступили на этот путь.

Я же подумал, что в этом, конечно, есть и доля личных заслуг товарища Яноша Кишвари. Существуют биографии, в которых главные социальные тенденции времени выражаются с особой рельефностью. Такова и судьба Кишвари — строителя, прочно связанная с рождением Народной Венгрии. Этой судьбы и не было бы вовсе, если бы родившегося в шахтерской семье и с двенадцати лет пошедшего трудиться Яноша Кишвари, помощника каменщика, революционная волна народной власти не подняла бы на решающие позиции борьбы за социализм.

Кишвари было двадцать пять лет, когда его, рабочего-коммуниста, вызвали в Будапешт из Татабани и назначили директором небольшого предприятия, выпускающего строительные материалы. Потом учеба в партийной школе и работа по восстановлению разрушенного войной Будапешта.

Улица Ракоци, на которой я жил в гостиницах «Астория» и «Сабадшаг», здание парламента, отель «Ройяль», Будайская сторона и многое другое строил и восстанавливал Кишвари. Потом он руководил бетонной промышленностью страны и вот уже девятый год стоит во главе организации «Панель». Я бы назвал его «главным панельщиком» Будапешта, и две золотые степени ордена Труда, и две серебряные степени того же ордена, и многие другие награды говорят о том, что «панельщик» он хороший.

— Люди нетерпеливы, — сказал он мне, — их можно понять. Человек хочет хорошо жить сегодня, а не завтра или послезавтра. И он прав. Тот, кто работает только для своих внуков, а не решает проблемы сегодняшнего дня, тот не очень умен.

Так думает Кишвари. Он еще уверен, что ошибки у себя замечать труднее, чем у других, и что нет ничего вреднее узости взглядов, «производственной слепоты», как он выразился.

— Люди теории из разных стран встречаются чаще, чем мы, практики, — заметил Кишвари. — Теоретики в спорах ищут истину. Но то же самое должны делать и мы, практики строительства.

А общих проблем действительно немало. Кишвари вспомнил, что одно время они сильно отставали со строительством магазинов, детских учреждений, что, по его мнению, характерно и для многих других городов социалистических стран. И его, Кишвари, за это сильно критиковали заказчики, более всего горсовет.

— И что же? — спросил я.

— Теперь сами взялись за эту работу и ведем ее одновременно с монтажом жилых корпусов. Мы в синхроне.

«В синхроне»! Я почувствовал, что этот музыкальный термин, перекочевавший в строительный лексикон, нравится Кишвари. Он звучал как признание такой гармонии, слаженности и четкости работ во всем объеме архитектурного комплекса, которые являются вожделенной мечтой каждой строительной организации. В синхроне должна работать и бригада, как самое важное звено. Тут я вспомнил свою беседу с Клаусом и его мнение о бригадном подряде нашего строителя Николая Злобина.

— Со Злобиным я знаком лично, наблюдал его работу, — сказал мне Кишвари. — Его метод эффективен в определенных условиях. Мы же пока придерживаемся другого принципа. —И он пояснил свою мысль: — Существует технология автомобильной промышленности — конвейер сборки. Люди стоят, а машина едет мимо них. У нас наоборот. Дом на месте, а специализированные бригады движутся по нему — сначала монтажники, потом бетонщики, сантехники и те, кто отделывает потолок и стены, кто окрашивает окна и двери, покрывает керамическими плитками пол кухни, кто наклеивает обои. Вы улавливаете? — спросил Кишвари.

— Что именно?

— Общий принцип. Как бы его назвать? «Локальной специализации на каждой технологической позиции». И за счет этого повышенное мастерство. И темпы.

Я представил себе виденный недавно великолепный и поражающий масштабами конвейер сборки наших «Жигулей» на заводе в Тольятти. Аналогия со сборкой дома выглядела, конечно, условной, но тождество общего принципа можно было себе зримо представить.

— Я сказал — качество и темпы, — повторил Кишвари, — вот чего мы добиваемся, внедряя этот принцип. Не несколько профессий в одном человеке, не комплексное их совмещение, как в бригаде Злобина, а предельная профессиональная фокусировка на чем-то одном. Кстати говоря, наши бригады мы называем темповыми. Мы считаем, что этот принцип нам больше подходит, — заключил Кишвари.

Да, действительно, у Яноша Кишвари был иной взгляд на метод Злобина, чем у бригадира Клауса Шебетшена. Кто прав, где здесь истина? Я не берусь об этом судить. По разным причинам. Сравнительный анализ многолетнего уже опыта потребовал бы изучения большого материала, углубления в этот массовый строительный эксперимент в Москве и Будапеште. Я не обладаю такими возможностями. И вообще это дело специалистов.

Меня больше заинтересовало другое — само столкновение суждений, приобретенных на различных этажах производственного опыта. И соотношение идей с характером, ибо любая идея несет на себе печать породившей ее личности.

Словно бы почувствовав ход моих мыслей, Кишвари заметил, что ныне повсюду ищут эффективные способы разрешения проблемы, которую он назвал «проблемой